Отец стоял и смотрел на меня так, что было бы у меня волос на голове побольше, они бы точно вспыхнули. Я отвечала тем же, хотя у отцовской красной лысины шансов вспыхнуть было на порядок меньше.
- Ольга, я ухожу! Мне тут не рады.
- Аллилуя! Ни хера себе прозрел. Не прошло и… Сколько? Тринадцати лет? Почти юбилей твоему долбоебизму.
Отец ничего не сказал, лишь пыхтя под весом, вероятно, красной икры и кальмаров, зашуршал к выходу.
- Лёня! Ну зачем же так? Лера ничего не хотела плохого сказать. Правда же, Лерочка?
- Я сказала, что хотела, мама. И тебе давно пора выгнать ВОТ ЭТО из своей жизни.
- Всё, Ольга, провожать не надо. - Как будто эти слова возымели какое-то действие на мать. Нет, она понеслась следом, а я устало опустилась на стул и подцепила вилкой остывшее пюре.
В коридоре началась возня. Мама что-то причитала, видимо, всё ещё пытаясь убедить отца остаться. Судя по сдержанному пыхтению всё было зря. Отец не прекращал сборы, бухтя себе под нос, что они с мамой породили чудовище. В этом он был прав – чудовище они на самом деле породили…
Каждый год двадцать первого мая мы устраивали свой собственный день сурка. Каждый его спровоцированный мной уход напоминал тот, самый первый, когда он по собственному членоизъявлению покинул этот дом. Тогда он, правда, молчал. Его не смущала ни мать, ползающая у его ног на коленях, ни дочь, рыдающая в углу, и так больше не проронившая ни слезинки. Ему было посрать. И сейчас он бухтел не из-за великой любви, нет. Просто в очередной раз я ткнула его носом в то дерьмо, в которое он превратил нашу с мамой жизнь…
Прислушалась – перешёптывание. Боже, и кто тут из нас взрослый…
Через пару минут мама залетела в зал с контейнерами и начала накладывать в них салаты.
Я скрипнула металлом - слишком сильно сжав вилку зубами. Твою ж налево!... Я уж думала, что мы в этом году обойдёмся без лишнего унижения. Но нет, мама продолжала скатываться в этот абсурд всё дальше, всё глубже…
- Серьёзно, мама? Ты ему ещё и с собой собираешь? - Я проглотила готовые сорваться с языка оценки материнским поступкам в виде матов. Без оскорблений тут бы не обошлось. – Ты как бы в курсе, да, что он твоей жрачкой будет кормить ту суку с сучьим приплодом?
- Лерочка, тише, пожалуйста… - зашептала она.
- Да на хер. – Я встала из-за стола, своей резкостью невольно повторяя отца.