- Вот тебе, Филька! Вот тебе! Всё Ксанке, сеструхе твоей
расскажу, ужо она тя поучит, орясину...
Как ни странно, ее «оппонент», хоть и был в изрядном подпитии,
но даже не пробовал защищаться. Только локти потешно вскидывал,
спасая от ударов башку.
- Кузька! Фрол! И вы здесь, охальники, – переключилась бабулька
на приятелей Филимона.
- Да мы чо? Мы ничо, – оправдывались те, пытаясь поднять
«поверженного» другана.
- Вот я вам! – потрясала клюкой старушка. – Только и можете, что
девок щупать да водку жрать. А ну, брысь отседова! Тута вам не
танцульки!
- Так им, баб Рая! Так им! – задорно поддерживали ее с соседних
скамеек. – Будут знать, как безобразия нарушать.
Сопровождаемые всеобщим хохотом и оставив на полу несколько
оторванных пуговиц, парни ретировались в тамбур. Я облегченно
выдохнул и присел на скамейку. Баба Рая примостилась напротив и,
посмотрев на меня, произнесла строгим голосом:
- А ты, хлопчик, думай прежде, чем связываться со всякими. Они,
ить, нормальные, ежели трезвые, а как напьются, так прямо дурни
становятся. Чего ты у них спросить-то хотел? Куда тебе надо?
- Дык, в Москву мне надо, сударыня. В Москву, – ответил я с
некоторой толикой куртуазности.
- Ишь ты. Сударыня, – хихикнула бабка. – Не. Это ты не туда сел.
Ента электричка до Свирска. Ты бы вот что. В Буслаевке тебе надо
сойти. А там у путейских спросишь, они подскажут.
- Спасибо, – поблагодарил я бабульку и повернулся к
окну.
Похоже, поезд опять останавливался. За темным стеклом
промелькнули столбы, потом какой-то забор и, наконец, щит с
названием станции.
«Ну что ж. Пусть будет Буслаевка», – подумал я,
поднимаясь...
В Буслаевке вышли многие. В том числе, трое задиристых, с
которыми едва не схлестнулся, и вставшая на мою защиту баба
Рая.
Я покинул вагон одним из последних. Позади суетился
чертыхающийся мужичок с огромным мешком, заполненным то ли свеклой,
то ли картошкой. От этих упакованных корнеплодов я чуть было не
пострадал. Замешкался в тамбуре и сразу же получил полотняной тарой
под зад. Случайно, конечно. Платформа оказалась не вровень с полом
вагона, как на большинстве подмосковных станций, а гораздо ниже,
где-то на уровне колесных осей. Волей-неволей пришлось притормозить
перед выходом и, если бы не схватился за поручень, сверзился бы на
перрон без вариантов.