Купол над Хеон-3, некогда сверкающий, отражающий солнце,
окончательно рассыпался. Он не рухнул — он исчез, как будто его
сдуло дыханием чего-то чуждого, древнего, не принадлежащего этому
миру. Осколки структуры искрились в воздухе, растворяясь. Воздух
стал плотнее, как перед грозой, только вместо дождя — ощущение, что
сама ткань реальности дрожит.
— Грим! Ты тут? — голос вырвал меня из ступора. Седой. Стоял
рядом, тряс меня за плечо. Его пальцы дрожали, но взгляд был
цепкий.
Я осмотрелся. Каторжный лагерь напоминал поле после
бомбардировки. Дым. Пыль. Крики. Один из грузачей — тяжёлых
автоматических погрузчиков — влетел в барак. Барак с нашими. Я
видел, как один парень лежал на полу, кровь сочилась из бедра.
Другой звал на помощь. Ещё один, скорее всего, был уже мёртв —
глаза открыты, взгляд стеклянный.
Я повернулся к Седому. Он смотрел на меня так, как будто я
только что вернулся с того света.
— Ты сейчас... ты... ты в себя, нет? — он говорил быстро,
сбивчиво. — Ты куда-то пропал. На тебя было не похоже. Ты в тьму
ушёл, что ли? Что с тобой?
Я посмотрел на него. Пауза. Потом коротко:
— Ты сейчас... погружался в тьму?
Он замер. Посмотрел, будто на больного.
— О чём ты вообще? Грим, блядь, ты не видишь? Нужно парням
помочь! Грузач сдул стену, половина наших под завалом, кровь
хлещет! Давай, соберись. Нам помощь нужна.
Я кивнул. Не спорил. Просто нагнулся, поднял с пола арматурину.
Металл был тёплым. Сломанный с одного края, ржавый с другого. Я
сжал его в ладони, и — неосознанно — потянулся к чему-то
внутри.
Не слова. Не команды. Просто мысль: сейчас.
Арматура... треснула. Распалась. Прямо в руке. Без звука. Без
усилия. Изломанные фрагменты поднялись — и повисли в воздухе за
моей спиной. Точно. Чётко. В боевой формации их было три. Взяв еще
одну арматуру я осмотрелся.
Седой отшатнулся.
— Что это... что за... что ты сделал?
Я посмотрел на него. Голос был глухой:
— Понятия не имею.
Но времени не было. Паника нарастала. Барак дышал гарью,
слышались стоны. Мои ноги уже не ждали приказа — я шёл. И осколки —
шли за мной. Не как оружие. Как ответ. Как часть меня.
Чувство не покидало меня. Непонятное, липкое, точное: это только
начало. И всё, что было — было подготовкой. Потому что сейчас всё
становилось... хуже.
Помогая вытаскивать парней из-под завала, я ощущал как руки
скользят по влажной ткани, как дышит бетон, выброшенный на солнце.
Кровь, пыль, обломки... Всё это было мне привычно. Но теперь в
голове пульсировал один вопрос: