– Про тебя, про тебя, – заверил его я
и показал очередную травинку слуге. – Она плакала, когда брал?
– Как дитё, – подтвердил тот. – В
голос. И рвал ту, что подлиннее, чтобы плести удобнее было.
Вот до чего интересная трава ревенка.
Если из нее сплести тонкий венок, надеть его на шею в день, на
который выпадает середина второй русальной недели, и проносить до
самого заката, то ты никогда не утонешь в реке. Почему именно в
реке, а не в озере или пруду – не знаю. Но факт есть факт, про это
в моей книге написано, а значит, так оно и есть на самом деле. Так
что сплету и буду носить, я даже «напоминалку» в телефонный
органайзер себе поставил. Помощь русалок – это здорово, но лучше
перестраховаться. Мне прошлого раза в Москве-реке вполне хватило
для осознания того, что тонуть крайне неприятно.
Да, еще важным условием является то,
что венок этот после заката надо отправить в плавание по лунной
дорожке, прочерченной луной на речной глади. Без этого никак. И вот
тогда «…не примет тебя текучая вода, всяко к берегу прибьет».
Хотя, может, я не так что понял?
Может, она меня уже утопшего к берегу прибьет, для того, чтобы тело
в земле схоронили? Но все одно надо будет попробовать. Дело
несложное, тем более что и трава есть, и река есть. Я как раз в
Лозовке на второй русальной неделе буду.
А «ревенкой» эту траву называют
потому, что когда ее рвешь, она издает звук, более всего похожий на
плач. И чем он громче, тем обильнее напиталась трава земной
силой.
– Трава – что, – самодовольно заявил
Родька. – Росу-то, хозяин, росу видел?
– Видел, – подтвердил я. –
Молодец!
Вот тут душой не покривил. Правда –
молодец. Когда только успел половину пузырька наполнить? И роса-то
какая! Алмаз! Бриллиант! До чего хорош да перламутров цветом был
майский сбор, который я в лесу дяди Ермолая брал, но это что-то с
чем-то!
Даже здесь, на кухне, сквозь темное
стекло пузырька был виден легкий свет, что источала влага трибогова
утра. Как маленькая лампочка сияла. Сильная штука, ох сильная.
Ей-ей, пока даже думать о том, чтобы ее в дело пускать, не
хочу.
– Никак «голубец»? - удивленно
произнес я, рассматривая очередное растение. – Его-то ты где
достал? Он же на болоте произрастает.
– Где взял – там боле нет, – весомо
ответил слуга, поднабравшийся от «обчества» неологизмов. – Знаем
места.