Разбираться что к чему я не стал,
слушать его бессвязный лепет тоже, просто запихнул в рюкзак, не
обращая внимания на смешки Славы Раз и Славы Два, сопровождаемые
комментариями типа «какой постыдный либерализм», и потащил
домой.
Что любопытно – и в рюкзаке он не
расстался с грязным и мокрым холщовым мешком, сжимая его в лапках
даже тогда, когда я вытряхнул его на кресло.
– Хозяин, – сонно пробормотал он, не
открывая глаз. – Эта… Я щас!
– Да оно ясно, – хмыкнул я. – Спи уж.
Только дай мне эту грязь, я ее к двери поставлю.
Какой там! Так я и не выдрал у него
из рук поклажу. В результате, поборовшись пару минут с упрямым
слугой, плюнул на это все и пошел в душ.
Тоже мне, добытчик! «Я росу соберу, я
там по опушкам пробегусь». Собрал!
И зря на него наговаривал, между
прочим. В мешке, как выяснилось, все это и лежало. Я-то думал, он в
него набил остатки ночного пиршества у костра, по своей природной
запасливости, но оказалось, нет. Он в самом деле остаток ночи
провел на лугу и в лесу, добывая все, до чего дотянулись его
мохнатые лапы.
Вот только это все перемешалось до
такой степени, что я провел кучу времени, занимаясь практически
ювелирной работой, а именно отделяя стебельки друг от друга. А
по-другому никак. Травы, особенно те, что обладают тайной силой,
долго не живут. Шесть-восемь часов после сбора – и все, они уже
просто сено, которым можно кормить коров. Причем шесть-восемь в
самом лучшем случае. Есть такие травы, что сразу надо в работу
определять, читать над ними заговор, чтобы сила не ушла, а то вовсе
тереть в мелкую кашицу да смешивать с другим ингредиентом. А тут
еще и Трибогов день, когда к природным свойствам добавляется искра
силы ушедших богов…
Короче – пришлось спасать добытое
слугой богатство, среди которого, к его чести, были очень и очень
весомые по своей полезности находки.
Причем этот мохнатый прохиндей про
это знал и потому не уставал себя нахваливать.
– Вот, хозяин, – распинался он, сидя
на табурете и дуя чай, в котором сахара было больше, чем воды. –
Пока остальные веселились, я как пчелка над лугом летал. Побежал в
лес, побежал к реке. Где ты еще такого слугу найдешь, чтобы и
трудолюбив был, и покладист, и верен…
– И болтлив не в меру, – в тон ему
продолжил я, разглядывая пучок ревенки.
– Да, – самодовольно подтвердил
Родька, но тут же сообразил, что к чему, и возмущенно пискнул: –
Нет! Это уже не про меня.