Он улыбнулся, давая понять, что последнее всё-таки шутка, но тем
не менее ещё раз серьёзно попросил, чтобы мы держали ухо востро. Я
заметил, что некоторые из этих «детей» двигались с неестественной
гибкостью и ловкостью, словно кошки, перепрыгивая через препятствия
и даже цепляясь за стены зданий.
— А что насчёт груза, который мы привезли с собой? — уточнил я.
— Ваши люди проследят за его сохранностью?
— Разумеется, — кивнул Али. — Мы работаем здесь уже не один год.
У нас тут каждый последний грузчик знает все правила безопасности.
Случаев воровства у нас бывает не более десятка в год. Это
считается очень низкими показателями.
— Может быть, нам тогда лучше самим проследить за своими вещами?
— фыркнул дед, с подозрением глядя на двух носильщиков в пёстрых
тюрбанах, которые уже подбирались к нашему багажу.
Я усмехнулся и сказал:
— Я волнуюсь больше не за вещи. Не завидую я тем, кто решит
позариться на ящики с химерами.
Ольга засмеялась, явно представив себе это зрелище, в котором
незадачливый разбойник открывает большую коробку и, вместо
сокровищ, видит перед собой кардинала с его леденящим душу пустым
взглядом и руками-бензопилами.
В этот момент дед спустился вниз, на мощёную цветным камнем
набережную, ещё раз оглядел пёструю толпу вокруг себя, хмыкнул, и я
почувствовал волну магии, исходящую от него.
Очень скоро я понял, что происходит. Одна из особенностей
состояния лича заключалась в том, что он мог использовать некоторые
заклинания почти автоматически. Это была даже не магия, а просто
свойство его неживого состояния. Одним из таких была аура ужаса, и
работать она начала мгновенно.
Даже мне на секунду стало не по себе. Холодная волна пробежала
по позвоночнику, словно кто-то провёл ледяной иглой вдоль
спины.
Ольга так и вовсе испуганно сделала шаг назад, не в силах
справиться с давлением.
А обычные люди, которые до этого спокойно проходили мимо едва
совсем не впали в панику, чуть ли не убегая подальше от деда
Карла.
Вокруг нас мгновенно образовалось пустое пространство, как будто
невидимая сила оттолкнула всех. Даже уличные музыканты, игравшие на
ситарах под тенью цветущего дерева, замолчали на полуноте, а их
инструменты издали резкий и неприятный уху «бзыньк».
— Вот так-то лучше! — довольно прокомментировал дед, оглядываясь
вокруг. — Теперь уж точно никто не позарится на наше имущество.