– Александр Петрович, вы подошли к
нам позлорадствовать? – не выдержав падения своей репутации в
глазах князя, с раздражением спросил Курчатов.
– Честно признаться, не без этого, –
усмехнулся я. – Тем не менее, я полагал, что у вас появились
какие-либо предложения насчёт остановки вооруженного конфликта
между нами?
– На самом деле есть, – сказал
Сахаров, на что я с любопытством на него взглянул. – Вы отпускаете
из плена наших людей, включая моего сына, а также покидаете
столичные земли. Со своей стороны, мы готовы обещать, что война тут
же будет остановлена.
– Что ж, тогда еще повоюем, –
наигранно вздохнул я. – Может, возьмете в свой союз Миссурийского?
Что-то он притих в последнее время: ко мне не суется, с экранов
телевизора пропал.
– Увольте, Александр Петрович! –
внезапно резко ответил Курчатов. – О формировании союза с
человеком, который не брезгует нападением на людей, что борются с
иномирной заразой, не может идти и речи.
– Мы каждый день получаем отчеты о
походах ваших людей в Рифты, добычу из которых вы вывозите
грузовиками. Она весьма сладка, но мы не можем позволить себе того,
чтобы на них напасть, – поддерживал слова своего союзника Сахаров.
– И готов вас заверить, Александр Петрович, что так будет и
впредь.
– Занятненько, – выразил свое мнение
князь Разумовский. – Теперь вам Александр Петрович, как истинному
аристократу, необходимо парировать благородство своих
противников.
Курчатов и Сахаров натянули едва
заметные ухмылки на свои лица, не зная того, что мне есть, что им
противопоставить:
– В таком случае, готов пообещать,
что пленники доживут до окончания войны и условия их содержания
будут вполне комфортными, – произнес я. – Это будет весьма достойно
с моей стороны после того, каким образом поступили господа с моими
гвардейцами, пока я лежал в коме, – лица Сахарова и Курчатова
моментально дрогнули. – Верно? Или мне стоит пояснить для Андрея
Кирилловича о том, в каком состоянии они были?
– Не стоит, Александр Петрович, –
пресек мои слова Курчатов. – Вы правы: ваш поступок весьма
достоен.
– Что ж, в таком случае… – я
прервался, потому как почувствовал что-то странное.
– Чего замерли, Александр Петрович? –
удивленно спросил Разумовский. – Вы…
– Тихо! – приказал я, заставляя князя
вытаращить на меня глаза.
Прислушиваясь, я понял, что это мне
напоминает. Поняла и Кей: