Тем не менее позволить себе так
выражаться о словах своего императора может не каждый. Возможно,
этот парень – захудалый аристократ, вырвавшийся из глубинки и
невесть как попавший на мероприятие такого уровня, –
вкрадчиво, со знанием дела, проговорил мужчина.
– Согласен, друг мой, –
охотно поддакивал второй итальянец. – Его необразованность и
манеры говорят сами за себя. Похоже, он сюда пришел набивать свое
брюхо. Спутница его тоже недалеко ушла, хотя внешне весьма
симпатична.
Судя по кривой усмешке, скользнувшей
по лицу Оксаны, она тоже прекрасно владела итальянским языком, и
слова, брошенные одним из представителей Рима, были ей не совсем
приятны.
– Может, сменим стол, милый? – с
улыбкой спросила Оксана, посчитав, что я совсем не разбирал того, о
чем судачат наши соседи. – Здесь больше не осталось ничего
вкусного, что меня бы могло заинтересовать.
– Гурман… – бросил один из
итальянцев, после чего он и его собеседник негромко засмеялись.
Стерпеть то, как двое иностранцев
обсуждали мое отношение к речи Михаила Романова, я мог. Мне глубоко
плевать, что обо мне думают другие люди, пока те не выставляют
этого на общее обозрение. Ведь сказать что-нибудь подобное мне в
лицо, после недавних событий, у большинства тонка кишка.
А вот обсуждать и оскорблять мою
невесту, когда мы стоим к ним вплотную – это перебор. Поэтому я,
закинув тарталетку, начинкой которой в этот раз оказалась икра, и
запив это дело большим глотком шампанского, опустошая фужер,
произнес на чистом итальянском:
– Конечно, дорогая, – широко
улыбнулся я.
Мое знание иностранного языка
отразилось шоком на лице моей невесты, которую я скоренько чмокнул
в щеку и слегка сдвинул в сторону, чтобы мне открылся проход к двум
не менее удивленным представителям Римской империи.
Лишь теперь мне удалось пристальнее
разглядеть двух итальянцев. Это были мужчины, чьи зализанные волосы
ещё не тронула седина. Их лица, помимо вытаращенных на меня глаз,
украшала эспаньолка. Одеты они были в идеально выглаженные костюмы.
Одним словом, итальянцы лучились лоском и богатством.
– Ну что, господа-макаронники,
выбирайте, – нарочито громко обратился я к двум представителям
Рима, – кого из вас я первым пущу на ингредиенты для
пиццы...
От моего громкого тона находившиеся
неподалеку аристократы заинтересованно начали на нас поглядывать.
Некоторые из них были представителями Российской империи и
отчего-то с какой-то жалостью поглядывали на итальянцев, стоявших
напротив меня.