Через полчаса к тренировочной площадке
подошли Валькирии — женский отряд, созданный по моей инициативе.
Дружинники освободили им место, и женщины выстроились в три ряда,
готовясь к упражнениям.
Я
с интересом наблюдал, как они выполняли приказы. Было заметно, что
они уже не новички — каждая уверенно держала оружие, принимала
правильную стойку, знала основные команды. Но всё же многие из них
допускали ошибки: кто-то слишком резко дёргал спусковой крючок,
из-за чего сбивался прицел, кто-то неправильно распределял вес тела
при отдаче, третьи забывали о правильном дыхании.
Лишь три женщины выделялись среди остальных.
Первой была Марья из Овечкино — коренастой светловолосая девушка
лет двадцати. Её выстрелы раз за разом поражали центр мишени,
словно она родилась с винтовкой в руках. Второй была женщина
средних лет по имени Раиса, также освобождённая из лечебницы Фонда.
Как и Дмитрий, она двигалась быстрее и точнее остальных, явно
подвергавшаяся тем же «улучшениям». И третьей была Марина Соколова
— дочь Евдокима, бывшего десятника Стрельцов. Её движения
отличались экономичностью и выверенностью, которые бывают только у
людей, годами тренировавшихся под руководством настоящего
мастера.
—
Неплохо стреляют, но выучки не хватает, — заметил я Борису,
указывая на общий строй. — Если попадётся действительно опытный
противник, половина из них растеряется и не сможет эффективно
действовать.
Борис почесал щетинистый
подбородок:
—
Дело в том, воевода, что им нужен настоящий командир. Отец Макарий,
конечно, старается, но у него и других дел невпроворот — часовня,
проповеди, пчёлы эти его… Да и, не обижайтесь, он не может повести
их в бой. Сами знаете, он даже на человека руку не
поднимет.
Я
перевёл задумчивый взгляд на Марину Соколову. А ведь это её отец
сделал из неё такого бойца!
—
Где сейчас Евдоким? — спросил я, начиная формировать в голове
решение.
—
Он, кажется, помогает на складе, тюки с припасами разбирают после
последней поставки, — ответил Борис.
—
Пошли за ним кого-нибудь, — распорядился я. — Хочу с ним
поговорить.
Через несколько минут появился Евдоким
Соколов. Высокий, жилистый мужчина с густыми, но аккуратно
подстриженными усами и глубокими морщинами на обветренном лице.
Несмотря на возраст — ему было под пятьдесят — в его движениях
сохранилась военная чёткость.