Солнце медленно клонилось к закату, когда
всадники направили коней к Угрюму, увозя с собой тревожные вести о
новом противнике, появившемся на границах растущих владений воеводы
Платонова.
***
Я
внимательно выслушал доклад Федота. Охотник стоял передо мной,
пыльный и хмурый после долгой обратной дороги. В его обычно
спокойных глазах читалось напряжение.
—
Значит, какой-то воевода Ракитин, — я задумчиво постучал пальцами
по столешнице. — И об этом ни слова вчера, когда староста
подписывал договор.
Федот кивнул, уставшим жестом проведя ладонью
по лицу.
—
Так точно, боярин. Не пустили нас в деревню и всё тут. Рыжебородый
этот был настроен решительно. А Гавриле не удалось подобраться
ближе — охрана выставлена серьёзная.
Я
встал из-за стола и подошёл к окну. Солнце уже клонилось к закату,
окрашивая стены Угрюма в тёплые оранжевые тона. Сквозь открытую
форточку доносился гомон, сопровождаемый шумом обычной деревенской
жизни.
В
памяти всплыл вчерашний визит старост. Теперь, анализируя поведение
Кузьмы Семёновича, я заметил то, что упустил раньше. Его
нервозность, бегающий взгляд, подрагивающие руки, когда он
подписывал договор. Тогда я списал это на трепет перед моим
статусом и страх перед наступающим Гоном. Простое объяснение,
очевидное… и, как оказалось, ошибочное.
Ситуация напоминала мне дело Кабана в
Сергиевом Посаде. Староста мог находиться под давлением,
вынужденный платить дань какому-то местному криминальному
авторитету, прикрывающемуся громким титулом воеводы. Такое
«крышевание» — похоже обычное дело на просторах Пограничья, где
центральная власть проявляется слабо, а ресурсов у княжеств не
хватает для полноценного контроля отдалённых территорий.
Однако вскипевший внутри гнев я привычно взял
в узду, подключая холодную логику. А она говорила: без проверенной
информации нельзя было делать поспешных выводов.
Что если этот Ракитин действительно имеет
какие-то законные основания на эти земли? Что если мы вторгнемся и
обнаружим, что противостоим не банде рэкетиров, а законным
представителям какого-то княжества? Такая ошибка могла привести к
куда более серьёзным последствиям, чем потеря одной
деревни.
Мне нужны были доказательства. Пленные,
которые могли бы пролить свет на происходящее. И я не собирался
наделать непоправимых ошибок из-за нехватки информации.