Слегка растрепал их, а он, наоборот, отворачивается и становится серьезным. Но не убирает мою руку, а наоборот позволяет погладить себя. А мне приятно. Волосы у него мягкие, опрятные. Так мы подъезжаем к его загородному дому и у меня глаза на лоб лезут.
— А ты мог сказать, что ты богат и мы едем в замок? Я бы тогда переоделась в средневековое платье что ли.
— Это лишнее. Ань, ты не слушай главное никого. На подколки и заковыристые вопросы не отвечай. И главное не бери все близко к сердцу.
— Если ты сейчас продолжишь, я тебя выкину из машины, и сама уеду в закат. Ты чего такой? Это же обычные люди. Думаешь я злости или колкостей не встречала на своем пути? Не сахарная, не растаю. Пошли, — киваю ему на дверь, и он выходит из машины.
Он помогает мне выбраться из машины. Я забираю торт с заднего сиденья и поворачиваюсь к Захару.
— Так, напомни. Какая наша цель?
— Взбесить, чтобы мама отстала от меня с женитьбой и бизнесом.
— Тебе кто-нибудь говорил, что из тебя так себе стратег?
— Ага, только не дерись. Договорились?
Я не успеваю ничего сказать или сделать, как он наклоняется и прижимается своими пухлыми губами к моим вареникам. Закрываю глаза. Но это так на автомате. А внутри что-то все начинает клокотать.
— Сейчас тресну, — говорю ему, как только Захар отстраняется.
— Потом. А сейчас дыши…
— Ты точно будешь битый сегодня, — повторяю, как обретаю душевное равновесие.
— От твоей руки, всегда готов.
Опять эта его ухмылка. Интересно, он вообще умеет быть серьезным?
— Для чего этот спектакль? Тут никого нет! — хочу даже покрутить головой, чтобы убедиться в своей правоте, но упрямо смотрю прямо ему в глаза.
— За нами уже давно наблюдают, как только я нажал кнопку шлагбаума. И если на улице никого нет, это ни о чем еще не говорит. Я и сам не знаю, для чего тебя притащил. Но назад дороги уже нет. Поиграем в любовь чуть-чуть и отвезу тебя домой.
Я киваю, потому что его слова не совсем нравятся. Поиграем в любовь... Тоже мне игрун... Такими вещами не играют. Но и подставлять не хочу. Он добрый, потеряшка в жизни, правда. Но это скорее всего от вседозволенности. Его нужно направить, понять, что интересно в жизни. Глаза ведь хорошие, а взгляд сложно подделать. Он — отражение души.
— Готова?
— Нет, но это разве имеет значение? — он улыбается. Как нашкодивший ребенок. — Пошли мамке тебя сдам и тортик подарим.