Дойдя до нужной двери, я остановилась. Эта камера отличалась от других, и предназначена она была именно для разумных рас, в ней содержали тех, кого ловили по заказу. И сейчас там, по ту сторону, меня ждал один из таких пленников. Собравшись с духом, я достала золотой кругляш артефакта, отпирающего магический контур, и приложила его к выемке на гладкой стальной поверхности.
Нет смысла оттягивать неизбежное, пообщаться с ним все равно придется, как ни крути.
Металл замерцал синим светом, раздался скрип, и дверь отворилась. И сразу же мои ноздри учуяли запах крови, будто я была одним из этих долбаных кровососов. Но дело было не в этом. Зайдя, я чуть было не наступила в кровавую лужу. Крови было столько, что мне стало не по себе.
Тело Эйнара представляло собой одну большую рану, с которой не справлялась даже хваленая регенерация оборотней. Он был буквально весь исполосован порезами, поверх которых виднелись ожоги, а часть волос, свисающих сосульками, была обрезана под корень. А ведь оборотни гордятся своими волосами, и никогда их не обрезают, предпочитая собирать в хвост или плести множество мелких косичек.
Но калечить его не стали, ведь такой раб не будет нужен никому. Может поэтому он сумел так долго продержаться?
Зверь висел без сознания, свесив голову на грудь, и зрелище представлял собой жалкое. Могущественный альфа, глава клана, собравшего под свое крыло самых способных особей, сила, с которой считаются сами вампиры, попался так легко в мои руки, что просто странно.
Хотя, о чем я? Если бы не эта проклятая магия истинных, что связала с врагом, он, скорее всего, загрыз бы меня тогда.
На цыпочках подкралась к пленнику, стараясь не наступить в кровь, и встала, замерев в полуметре от него. По телу тут же прошлись волной отголоски боли, и я невольно поежилась. На оборотня смотреть было страшно, хоть мне и не такое доводилось видеть раньше. Но я словно заново почувствовала все, что с ним делали, и ощущения были не из приятных. Хорошо, что к утру от ран и следа не останется, если только палач, что пытал его, не использовал серебряный порошок. Тогда заживать раны будут долго и болезненно.
Надо бы как-то привести его в чувство, а то разговор так и не состоится.
Лицо Эйнара не тронули, и я отметила искривленные от пережитой боли правильные черты лица, нос с горбинкой и мужественный подбородок, покрытый щетиной. Завороженно протянув руку, я коснулась его носа, но, поняв, что любуюсь мужчиной, отдернула руку, проклиная и его, и то, что случилось с нами.