Матюшенко ждал. Он знал, что нельзя спешить. Некоторые
подозреваемые сначала врут, потом запираются, а потом сдаются и
рассказывают практически всё, что знают и могут понимать. И пусть
ложь перемешивается с правдой, задача следователя — распутать этот
клубок.
— Пиши, — тихо сказал он.
Логинов взял ручку, наклонился над листом. Рука дрожала, но всё
же он начал:
«Я, Виктор Павлович Логинов, подтверждаю, что… »
Лейтенант прошёлся по комнате, остановился у окна. С улицы
доносился запах нагретого асфальта и первой грозы. Где-то вдали
гремел гром.
Он знал, что за этим делом могут стоять более серьёзные люди,
чем просто фарцовщики. Возможно, даже партийные. Возможно, кто-то
из тех, кто сегодня сидит в президиумах и заседаниях, кто сам
когда-то торговал джинсами или принимал откаты от цеховиков.
Но теперь у него было имя. Чубайсов.
— Ты сегодня прекрасна, как никогда! — приветствовал я Таню,
которая, как и положено девушкам, чуть опаздывала.
— В ресторане может быть много красивых женщин. Мало ли... А я
хочу, чтобы ты смотрел только на меня, — проворковала Таня. Я её
аккуратно обнял, чтобы не нарушить всю композицию её туалета и
косметики, поцеловал.
Мы со Степаном, как два жениха, ожидали своих невест. И стояли
мы не где-нибудь, а рядом с толпой людей, которые рвались вовнутрь
ресторана «Астория». Более пафосным местом в Ленинграде, чем
ресторан «Астория», мог быть только ресторан «Астория», но который
предназначался исключительно для иностранцев и где обслуживали в
том числе и за валюту.
Выбор подобного места был бы невозможен без Тани. Какие именно
она нашла слова, чтобы убедить своего отца не только отпустить её в
ресторан со мной, но и чтобы он договорился о столике — можно
только догадываться. Впрочем, я уверен, что у каждой дочери,
которую поистине любят родители, есть свои методы, как убедить
отца. Да и я должен был на Александра Ефимовича всё же произвести
впечатление серьёзного молодого человека.
— Я уже хочу есть. С самого утра ничего не ела, чтобы
попробовать, как готовят в «Астории». Куда запропастилась Настя? —
вопрос предназначался Степану, который лишь пожал плечами, излишне
сильно, наверное, волнуясь, сдавливая букет роз.
Таня тоже получила свой цветок — правда, одну розочку, но
длиннющую и красивенную.
— Вот это да! — произнёс я, а Степан стоял, открывая и закрывая
в безмолвии рот, словно рыбка, выброшенная из воды.