— Илья остался недовольным, и у вас вышел конфликт, –
победоносно произнёс Матюшенко.
Я рассмеялся.
— Простите, товарищ следователь, но вы, видимо, не понимаете
всех тех масштабов деятельности Ильи. Он ещё как-то почувствовал
бы, если бы сразу человек десять реализаторов отказались с ним
работать. Мои же дела были слишком мелкими, – отвечал я.
Наступила пауза. Лейтенант позволил себе всё же попить чаю,
прикусить предложенным печеньем. Он явно растерялся. Так бывает со
следователями, если они рассчитывают на одну реакцию
допрашиваемого, но получают совершенно иную.
— Вы слишком уверенно себя ведёте, – после продолжительной паузы
сказал Матюшенко. – Если не все, то почти все, люди, когда их
только начинаешь допрашивать, теряются и нервничают. Это не всегда
указывает на то, что они в чём-то виноваты. Но это нормальная
реакция на следователя. Мало ли, может, я буду шить дело, обвинять
безвинного.
А правильно заметил лейтенант. Я вёл себя и говорил так, будто
на голову выше Матюшенков в любых его суждениях и выводах.
Рассчитываю, что так оно и есть. Если бы у лейтенанта было хоть
что-то весомое против меня, помимо каких-то вероятных спорных
записей Ильи и показаний Витька, то он бы со мной разговаривал не в
моей комнате в общежитии, а в своём кабинете.
— Если хотите начистоту, то я могу объяснить свою уверенность,
почему я не волнуюсь за себя. Во-первых, я не только не убивал
Илью, я уже достаточно давно у него и для себя ничего не покупаю. У
меня в достаточной степени влиятельный отец, но ещё более
влиятельные друзья и знакомые. Есть к кому обратиться, если
начнётся милицейский беспредел. Более того, мне абсолютно не жалко
Илью, потому что считаю его скотиной, – говорил я, будто
признавался в сокровенном.
Следователь подумал, прожевал очередную, уже четвёртую печеньку,
вынужденно, но согласился с моими словами.
— Товарищ лейтенант, вы же голодный. Давайте пообедаем. Ну или
уже поужинаем, – добродушно сказал я.
— Я на службе, – без особой уверенности в голосе отвечал
Матюшенко.
— Так я выпивать и не предлагаю, – улыбнулся я. – Так что
давайте, наверняка, вы с самого утра почти ничего не ели.
Матюшенко выходил из общежития с полным животом и с полной
уверенностью, что Чубайсов не может быть причастен к убийству Ильи.
Молодому следователю, который рвал когти, чтобы доказать, что он
профессионально пригоден, было несколько обидно, что расследование
топчется на месте. Да, он знал, что раскрыть такие преступления,
свидетельств которым крайне мало, очень сложно. Здесь нужно ещё
что-то, что подтолкнуло бы к разгадке.