— Здравие желаю. Слушаю вас, товарищ Романов, — раздалось на
другом конце провода.
— Владимир Иванович, скажи, а если твоим архаровцам придёт
письмо из какого-нибудь ПТУ, чтобы проверить условия проживания
учащихся и провести профилактическую беседу с родителями, они это
сделают? — в голосе спросил Романов.
— Так точно, товарищ первый секретарь обкома партии. Совсем
прилежанием, — соврал Кукушкин.
Впрочем, раз хозяин Ленинграда и Ленинградской области
спрашивает о таком, то нужно поспешить и дать распоряжение всем
структурным подразделениям милиции, чтобы на те письма, о которых
упомянул Романов, была быстрая и своевременная реакция.
— Спасибо, Владимир Иванович. Просто этот момент мы с вами не
обсуждали, поэтому я и уточнил. Если такие письма появятся, то
держите это на контроле, — сказал Григорий Васильевич, положил
трубку и усмехнулся. — Неужели у меня, вроде, ещё кроме меня кто-то
радует за порядок?
Немного подумав, отпив уже остывшего чая, Григорий Васильевич
Романов набрал по внутреннему служебному телефону ещё один
номер.
Заведующий отделом науки и учебных заведений Ленинградской
области обкома Ходырев Владимир Яковлевич заставил себя немного
ждать. Но через три минуты был у телефонного аппарата.
— Владимир Яковлевич, поручаю вам присмотреться к ПТУ-144.
Интересную идею они подкинули. Там есть некий Чубайсов. Мне нужно
узнать: прожектёр это, или толковый малый. Сделай это, не привлекая
внимание, — Романов попросил, а из уст Первого секретаря обкома
любая просьба — это приказ.
— Будет сделано, товарищ Первый секретарь, — строго ответил
Ходырев.
Романов повесил трубку, подумал о том, что следовало бы набрать
ещё и главного редактора газеты «Смена», но передумал это
делать.
— Слишком много сразу чести этому ПТУ, — произнёс Романов
вслух.
Григорий Васильевич прекрасно понимал, что если он сейчас начнёт
давать распоряжения, чтобы усилилось внимание к ПТУ-144, то все
начнут это делать с неуместным энтузиазмом. Уже завтра появится
множество хвалебных статей, которые под собой не будут иметь
практической стоимости.
Вновь нажав кнопку селектора, Романов сказал:
— Пускай заходит. Я закончил работать с бумагами!
— Кем мы стали, Толя? Какую черту переступили? — задал
философский вопрос Степан.
Мы сидели за столом в коммунальной комнате Шарова и почти все
время молчали. На столе стояла бутылка водки, также немудрёная
закуска из ржаного хлеба, трёх варёных яиц и сосисок. Вполне
обыденный натюрморт советского холостяка, решившего залить свои
психологические проблемы алкоголем.