Уже вечером, сидя в стенах полуобгорелой избушки и попивая
свежезаваренный чай из смородинового листа, я думал о том, что же
мне делать дальше. Разумеется, я ни в коем случае не брошу теперь
уже своего родителя, и буду сидеть здесь столько, сколько
понадобится. Вот только мне совсем не улыбалось оставаться тут и
после его смерти. Дед тоже говорил, что собирался уехать, но
помешала встреча с моей бабкой Варей. И честно говоря, как бабушка
она меня вполне устраивала, но вот связывать свою жизнь с нею
сейчас, находясь в теле моего деда, я считал не слишком правильным.
И потому подумывал о том, что стоит покинуть Лисино как можно
раньше, до знакомства с нею. С другой стороны, сейчас мне судя по
всему было всего шестнадцать, а женился дед ближе к двадцати
четырем годам, уже когда здесь все устаканилось, а он занял место
егеря в местном охотничьем хозяйстве. Значит время еще есть. Опять
же повторять то что происходило с моим дедом, мне совершенно не
хотелось, а значит и оставаться тут не следовало.
Кстати трупы солдат, которых по словам деда, он лишил шинелей и
сапог, я так и не обнаружил. Видимо пока я тушил пожар, они куда-то
уплыли. Впрочем, я не особенно об этом и сожалею, все-таки дед жил
здесь гораздо дольше, и потому знал, что здесь происходит, гораздо
лучше меня. Я же еще утром, считал себя вполне обеспеченным
человеком, приехавшим сюда на отдых из Канады, и потому о местных
событиях, помнил разве что из истории. И следовательно относился ко
всему этому мародерству с некоторой брезгливостью. Вряд ли я бы
решился раздевать покойников, а после еще и примерять их сапоги.
Хотя, жизнь порой заставляет делать такое, что впоследствии, порой
передергиваешься, от воспоминаний.
Переночевав в слегка обгорелой избушке, которая, как ни странно
вполне устояла на месте, не смотря на взрыв и последовавший за ним
пожар, разве что крыша несколько перекосилась, на следующее утро я
загрузил свой ялик, уже разделанной косулей, подхватил с собою
заплечный мешок, винтовку и все-таки не удержавшись, несколько
золотых монет. Помнится, дед вспоминал о том, что монеты, взятые им
с мертвеца, очень помогли в дальнейшей жизни. Покойников на
горизонте не попадалось, а монеты я, спустившись в погреб все-таки
прихватил. Заодно сделал и некоторую перестановку в избушке.
Последняя считалась охотничьей, следовательно воспользоваться ею
мог любой случайно зашедший сюда человек. А мне очень не хотелось,
чтобы кто-то обнаружил подвал и то, что в нем находится. Поэтому
перенес топчан, на другую сторону избушки, а на место топчана
навалил небольшой запас дров. Большую часть мебели пришлось снести
на задний двар, и сложить рядом с конюшней, которая была поставлена
позади дома. Раньше мы с отцом часто приезжали сюда на лошадке,
поэтому и соорудили для нее стойло и сделали некоиторый запас
сена.