— и вперед, рожать
наследников.
Повезло, что дар долго не просыпался.
Иначе, пожалуй, и этого резерва она не успела бы накопить и мы бы с
ней сдохли в ближайшем сугробе.
Я глубоко дышала, наслаждаясь пряным
ароматом трав, сладковатой горечью влажной земли и долгожданным
притоком энергии. В этой теплице оказалось удивительно легко
восстанавливаться, и вскоре я вновь занялась обогревом.
К моменту, как крыша посветлела,
неохотно пропуская первые лучи солнца, я провела таким образом три
цикла полного опустошения и наполнения резерва. Возможно, выдаю
желаемое за действительное, но, кажется, он стал немножечко
побольше.
Собственно, так его и раскачивают
обычно. Тренировками на износ, до предела. Как
мускулатуру.
С ней бы, кстати, тоже поработать не
мешало.
Мои размышления — ленивые, разморенные
долгожданным теплом — прервал скрип поворачиваемого в двери
ключа.
Дверь открылась с трудом. Снега
нанесло за остаток ночи немало и полностью скрыло все следы
взлома.
Пожилой работник, стряхнувший на
пороге козью дубленку, явно ничего не заметил.
— Вот же буря проклятущая, всю систему
небось поморозило, — проворчал старик себе под нос, скидывая
меховые сапожищи.
Оглядел, прищурившись,
посадки.
И только потом заметил на мешках
меня.
Узнавания в глазах не мелькнуло.
Озадаченность, удивление — да.
Значит, мы не знакомы. Уже
хорошо.
— Ты что здесь делаешь? — нахмурился
дед.
— Растения вам грею, — мило улыбнулась
я, изображая малолетнюю невинность.
И в качестве доказательства выпустила
из рук очередное облачко теплого пара.
Старик заново оглядел теплицу, отмечая
потемневшие растения у входа. Полез в странный механизм, сути
которого я не поняла, и чем-то там побренчал, покрутил рычаги,
попинал бак.
После чего уставился на меня с куда
большим интересом.
Судя по всему, огромный агрегат с
внушительным «брюшком» отвечал за нагрев помещения. Потому-то дед
сразу не заподозрил неладного — в теплице должно было быть
достаточно тепло и без меня.
— Ты это… магичка, что ли? —
прищурившись, окинул меня взглядом старик. Не упустил ни шаль, ни
покоробленные водой, но все еще добротные сапожки. — Благородная?
Из дому сбежала?
— Не совсем, — вздохнула я. —
Выгнали.
— За что?
— Дар им мой не понравился.
— Водница? — скривился собеседник,
разом теряя ко мне всякое расположение. — Толку от вас. Шуруй в
приют давай, по солнышку быстро доберешься. Тут недалеко. Неча мне
посадки топтать. Поди, пожевала уже что-то?