— Спасибо. Спокойной ночи, Уил. Не задерживайся слишком сильно,
— благодарно кивнув и потянувшись, после чего быстро встав, она
убежала в свою часть общежитий.
Покачав головой на этот перфоманс, парень принялся разгонять
младшие курсы из гостиной. Время уже точно за полночь, а они все
ещё сидят. Хоть немного он сможет себя почувствовать в роли злого
профессора, словившего нарушителей правил. Это было делом техники,
и несмотря на недовольство младших, в течение пяти минут помещение
опустело.
Довольно кивнув, Уильям решительно отправился на выход из башни
Гриффиндора. Ему ещё предстояло совершить не совсем легальный
ритуал, которому научил парня собственный отец. На Министерство с
его маразмом запрещать даже полезные вещи из многочисленных школ
магии, тот справедливо наплевал, в чем он поддержал родителя. Будет
он ещё считаться мнением с клерками, которые перебирают бумажки
вместо изучения магии…
Запретный лес в это время суток был темнее самой ночи, не
пропуская под свои кроны даже лунный свет. Редкие звуки уханья сов
и лая волков, которые еле доходят до ушей Уильяма, аккуратно
ступающего по влажной земле, подсвечивая себе путь с помощью
Люмоса, дабы не вступить в очередную лужу.
Лёгкий холодный ветер, небольшой пар от дыхания, благо что от
холода он избавился, использовав согревающее заклинание, и спустя
минут тридцать торопливого шага он оказался в нужном месте.
Опушка Запретного леса начиналась внезапно — сразу после хижины
Хагрида, в которой уже не горел свет. Но для верности дела парень
прошёл ещё немного дальше, не заходя слишком глубоко. Здесь трава
казалась чуть гуще и темнее, будто насыщенная влагой. Воздух был
плотнее, пах древесной корой и влажной землёй. Свет отсюда быстро
отступал, даже если на замок ещё падали золотые отблески закатного
солнца. Деревья стояли плотно, низко опуская ветви, словно
преграждая путь внутрь.
Некоторые деревья были старше самого замка. Их стволы покрывала
шершаво-зелёная плесень, а из корней тянулись колючие растения,
обвиваясь вокруг кустов, будто кто-то нарочно вплетал их в пейзаж.
Птицы в чаще почти не пели — слышались лишь редкие хлопки крыльев и
потрескивание сучьев, когда где-то в глубине леса пробегал
зверь.
Земля под ногами была мягкой, местами сырой, усеянной опавшими
листьями, мокрыми шишками и ломанными ветками. Следы диких животных
— крупные лапы, раздвоенные копыта — пересекались в разные стороны,
но человеческие почти не встречались. У границы стояли редкие
каменные таблички с предупреждениями, заросшие мхом и наполовину
вросшие в землю.