Один узел, простая печать.
Я выплеснул силу из средоточия,
проведя её по уже даже почти забытому пути через плечо к
ладони.
Руку ожгло болью, меридианы тоже,
обращение распалось, и я поджал губы.
Значит, с техниками это не пройдёт.
Эссенция не заменит духовной силы.
Вновь скользнув зрением в тело,
хмуро оглядел меридианы. Последствия хуже, чем после обычного
срыва, но ничего такого, чего стоило бы опасаться.
Выяснив это, я переместился в
сторону, оглядел своё тело словно издалека, прикидывая, как должна
была бы выглядеть техника Лезвия Духа для моего странного
расположения средоточий.
Хорошо. У нас неизменно начало и
конец. Берём духовную силу из нижнего средоточия, ведём её наверх
через центральный меридиан и… И что? Вливаем в средоточие эссенции,
чтобы довести до нужного истока, проводим через всё средоточие
эссенции?
Ну хорошо, допустим.
Я даже сумел это сделать, сумел
удержать нить духовной силы, не допустив её растворения в эссенции,
влил в нужный исток, провёл по старому пути к ладони, наполнил
Та-Ча и…
Получил тот же срыв.
Сжал руку в кулак, смиряя давно
забытую боль.
Можно сидеть здесь неделями, пытаясь
понять, как перестановка средоточий должна была улучшить новое
вместилище безумного духа — меня. Но у меня есть дела поважней.
Например, окончательно освободиться.
Освободить выживших собратьев. Сбежать, наконец.
Подняв взгляд, я снова
огляделся.
С тем, чтобы сбежать есть несколько
проблем, и первая из них замерла вокруг недвижимыми статуями.
Големы.
У меня нет оружия, мне недоступны
техники. Но у меня есть Покров и есть змеи.
Задумавшись, я через миг очертил
перед собой печать.
И мой талант Указов всё ещё со
мной.
А раз так…
Застыв, забыв, что хотел заняться
големами, я вновь нырнул духовным зрением в себя. К новому
центральному средоточию. К Молоту и печатям, что он держал своим
существованием.
Сто вдохов.
Столько времени мне понадобилось,
чтобы признать — они мне не по силам — я не могу их ни развеять, ни
украсть.
Ну или не по силам в наскоке, с
ходу, когда я ограничен во времени.
Приняв это, я открыл глаза в
настоящем мире.
Забавное должно быть зрелище я
представляю со стороны: стоящий на месте, то поднимающий глаза к
небу, то глазеющий на свои руки, то замирающий и бессмысленно
пялящийся в пустоту.
Мне вот только не было смешно.