Устройство в её руке начало мигать, сигнализируя о разрядке
батареи.
— Мы должны закончить, — быстро сказала она. — Составьте список
необходимых компонентов. Будьте предельно осторожны — маскируйте
истинные цели под рутинные эксперименты.
Профессор кивнул, его глаза снова начали приобретать более
интенсивный янтарный оттенок по мере ослабления блокиратора:
— Я понимаю. Но должен предупредить: если мы потерпим неудачу,
последствия будут... катастрофическими. Не только для нас, но для
всех связанных с грибницей.
— Я знаю, — тихо ответила Елена. — Но альтернатива ещё хуже.
Полное поглощение всех независимых сознаний, конец человечества как
вида.
Устройство мигнуло последний раз и отключилось. Глаза профессора
полностью вернули янтарный оттенок, на его лице появилось
отстранённое выражение.
— Что-то ещё, научный директор? — спросил он уже другим, более
формальным тоном.
— Нет, профессор, — громко сказала Елена для возможных
наблюдателей. — Продолжайте работу согласно протоколу.
Она покинула лабораторию с тяжёлым сердцем, но твёрдой
решимостью. План был опасен, почти безнадёжен, но это был
единственный шанс спасти Антона и всех остальных от полного
растворения в коллективном сознании грибницы.
В тот вечер на окраине владений колонии загорелись огни особого
ритуала общины "Возрождённой Руси". Для наблюдателей это был просто
очередной религиозный праздник архаичного культа, терпимого ради
поддержания видимости свободы. Но в действительности, среди
песнопений и танцев вокруг костра, зарождался план сопротивления,
который мог либо спасти человечество, либо окончательно уничтожить
его.
Мрачный октябрьский дождь монотонно барабанил по стеклянной
крыше Сердца — центрального узла грибницы. Существо, некогда бывшее
Антоном, парило в питательном растворе, окружённое пульсирующими
волокнами, которые соединяли его сознание с миллионами других.
Внезапно по его телу пробежала судорога. Глаза, обычно
излучающие ровный янтарный свет, на мгновение вспыхнули ярче, затем
потускнели. Волокна грибницы вокруг задрожали, реагируя на
внутренний конфликт.
— Я... всё ещё здесь, — прошептал голос, звучащий уже почти не
как человеческий. — Где-то... глубоко. Тону... но не исчезаю.
Голос внутри коллективного сознания становился всё слабее, но
продолжал бороться. Где-то глубоко в недрах грибницы, в лабиринте
миллионов переплетённых разумов, последние осколки личности Антона
цеплялись за свою идентичность, отказываясь полностью раствориться
в общем потоке.