Облегчение было мимолетным — отвращение сменилось голодным
желанием. Какая разница, что это, если оно утолит пустоту
внутри?
— Я не могу... — прошептал Антон, отворачиваясь. — Это
неправильно.
— Тебе решать, — Михалыч пожал плечами. — Но твой организм
изменился. Он требует сырого белка. Если не дать ему то, что нужно,
инстинкты возьмут верх над разумом. И тогда прощай,
человечность.
Внутренняя борьба была мучительной. Человеческое сознание
противилось звериному инстинкту, моральные принципы сталкивались с
первобытной потребностью.
— Развяжите хотя бы одну руку, — наконец сказал он. — Я... я
попробую.
Михалыч кивнул и ослабил верёвки на правой руке. Оставил
запястье перевязанным, но с достаточной свободой движения, чтобы
дотянуться до контейнера.
Дрожащими пальцами Антон взял кусок мяса. Даже прикосновение к
сырой плоти вызывало волну удовольствия. Преодолевая отвращение,
поднёс ко рту и откусил.
Вкус был невероятным. Не в гастрономическом смысле — просто
идеально соответствующим новым потребностям его тела. С каждым
куском силы возвращались, мысли становились яснее, а зверский голод
отступал.
Когда контейнер опустел, Антон откинулся на подушку, чувствуя
странное умиротворение.
— Лучше? — спросил Михалыч.
— Да, — признал Антон. — Но это... это отвратительно.
— Это адаптация, — пожал плечами старик. — Выживание всегда
уродливо. Либо приспосабливаешься, либо умираешь.
— Или становишься монстром, — добавил Денис, забирая пустой
контейнер.
— Значит, я теперь... что? — Антон посмотрел на свои руки,
которые казались бледнее обычного. — Наполовину зомби? Живой
мертвец с сознанием?
— Мы зовём таких "промежуточными", — Михалыч закурил самокрутку.
— Ты не первый, кого мы встречаем. Были и другие... с разной
степенью сохранности рассудка.
— Где они сейчас?
Тяжёлое молчание было красноречивее любого ответа.
— Большинство не справилось, — наконец сказал Денис. — Голод
становился сильнее, контроль слабее. В конце концов, они
превращались в обычных зомби, только более быстрых и хитрых.
Приходилось... заканчивать это.
— Но были исключения, — быстро добавил Михалыч. — Те, кто
научился балансировать между человеческой сущностью и новыми
инстинктами. Они ушли. Искать других подобных себе.
Антон обдумывал услышанное. Возможно, он не обречён. Если другие
смогли сохранить человечность, значит, есть шанс.