— Я… у меня нет… они сами. Сами звонят. Номер скрыт. Я никогда с ними не связывалась.
— А бумаги как передавать собиралась?
— Сказали, мне сообщат время и место.
— Разумно.
— Я… знаете, я, может, пойду? — меня начинало трясти от напряжения. Устоять на месте становилось непосильной задачей. — Всё ведь на месте. Я… я ничего не взяла. И… ничем вам помочь не могу. Я ничего, вот поверьте, ничего не знаю.
— Предлагаешь тебя отпустить? — как бы на всякий случай уточнил Разумовский.
Я закивала, переминаясь с ноги на ногу и готовясь прорываться из кабинета силой.
— Ну… раз ты ничего не взяла…
— Ничего! Клянусь! Вот, можете сумочку мою обыскать!
— Разве только в сумочку можно что-нибудь спрятать? — он прошёлся по мне задумчивым взглядом. — Боюсь, придётся тебя обыскать.
Жар опалил мои щёки.
— Сам я этим заниматься не буду, — усмехнулся он, увидев шок на моём лице. — Поручу это моим охранникам. И понаблюдаю.
От этих диких полунамёков мне вдруг сделалось дурно.
— Послушайте…
— Нет, это ты послушай, — оборвал он меня. И я поняла — шутки кончились.
Разумовский поднялся из кресла, выпрямился во весь свой внушительный рост:
— Ты попалась, Саша. Имей смелость это признать. Смелости залезть ко мне в дом тебе же хватило.
Низкий голос отдавался в моих ушах похоронным колоколом.
— Вы меня не отпустите, — прошептала я.
— Не отпущу, — покачал он головой, в тусклом свете ламп его волосы переливались иссиня-чёрным. — У любого такого поступка должна быть цена. Даже если его совершает милая девочка Саша.
— Ч-что за цена?..
Меньше всего я хотела услышать ответ.
— Как минимум… — он будто на секунду задумался, а после прищурился и продолжил, — как минимум исправительные работы.
— И… и что это значит? Вы меня… силой на себя работать заставите?
— Либо так, либо тюрьма, — сейчас Разумовский смотрел на меня зверем. — Там на меня работать тебе не придётся.
— Это… — у меня дар речи пропал, — это разве альтернатива?
«Зверь» пожал широченными плечами:
— И там, и там несвобода. Вопрос только в том, какую несвободу выберешь ты?
3. Глава 3
Выбирать… и как же тут можно было выбирать?
Да и вообще, имела ли я право выбирать что-то ещё, кроме очевидного варианта не попасть за решётку?
У меня дома сердечница-мать. Меня внизу наверняка издёргавшаяся Светка дожидается — подруга и, считай, давным-давно член семьи.