— Доброго дня, товарищи, — громко
поздоровался я со всеми, оставив щенка за дверью. — О чем спор?
— Егор Александрович, вы же
разрешили, а Степан Григорьевич говорит нельзя! — первым сдал
информацию Ленька.
Пацаны настороженно на меня
покосились, но тут же уставились на завхоза, при это показывая
Леониду большие пальцы, одобряя его мальчишескую смелость. Ленька и
сам понимал, что совершил едва ли не героический поступок, но в то
же время чувствовал, сделал это как-то не так. Вроде как
нажаловался одному учителю на другого в присутствие последнего.
— Степан Григорьевич, разрешите
ребятам поучаствовать в нашем обсуждении? — попросил я. — Я обещал,
что после того, как мы с вами закончим собирать лампу, научу ребят
собирать такие вещи самостоятельно.
— Научит он… Табуретки собирать не
научились, а туда же, технологии им подавай! Видать, плохой учитель
по трудам у них, раз молоток в руках держать не умеют, — буркнул
Степан Григорьевич. — Это что, табуретка, что ли? Фуфло это, а не
табуретка!
— Хороший у нас трудовик! Самый
лучший! — возмущенно загалдела пацанва. — Мы сделаем! Степна
Григорьевич! Мы умеем, честно пионерское.
— Мужики, — солидно призвал Ленька.
— А ну-ка давайте за работу!
— Степан Григорьевич, а если мы все
правильно сделаем, разрешите? — с затаенной надеждой
поинтересовался Лукьян Медведев. Парни замерли, выжидающе сверля
трудовика взглядами.
— Табуретки сдадите. Каждый. Там
поглядим, — категорически отказал Борода пацанам в любезности.
— Даешь табуретки! — завопил кто-то
из компании мальчишек.
— Степан Григорьевич, так мы
сделаем, как надо, разрешите тогда? — уточнил Ленька, подхватив
скособоченный недоделанный стул.
— Сначала сделайте, потом поговорим,
— отрезал завхоз, пряча улыбку.
— Мужики, за дело! — скомандовал
Леонид, и дружная компания из семи человек двинулась к столам,
строгать и собирать табуретки.
— Строго вы с ними, — улыбнулся я,
пожимая протянутую мозолистую ладонь.
— Им только дай волю, на голову
сядут, — хмыкнул добродушно трудовик. — Вы бы с ними тоже
построжее, Егор Александрович. Спуску не давайте, а то разленятся,
делать ничего не будут, — предупредил меня Борода.
— Понял, принял, Степан Григорьевич,
— согласился я, не желая спорить и развивать свою педагогическую
теорию.
— Тут такое дело, Степан
Григорьевич, — начал я, доставая из кармана листок бумаги. — Вот
смотрите, что я придумал. Улучшил, так сказать. Предлагаю вот такой
вариант.