А приходилось тратить время на откровенную банальщину. Зачем он тогда послушал профессора Кибица и ушел из серьезной психиатрии в прибыльное, но абсолютно рутинное и ненаучное гипнотическое ремесло? К сорока пяти годам он почти смирился с однотипными тупыми проблемами старых пациентов. Теперь же, на фоне Сары, танцующей на грани безумия под клубную музыку, остальные страждущие вызывали нарастающее раздражение и брезгливость.
– Я боюсь свешивать руку с кровати!
Ну вот, опять сказка про белого тельца. Игнатий зафиксировал брови в полуприподнятом положении, по неровному контуру сплющенной параболы Лобачевского. Удивление, самоирония, легкое недоверие.
Как нелинейно время! В теории мы начинаем с простых задач и движемся к сложным. Но лучший гипнотерапевт страны начал практику с необъяснимого, сложнейшего, ужасающего случая. После такого врачи обычно либо уходят на покой, либо становятся пациентами. Игнатию повезло: он прятался от своих картонных демонов в стенах «Озера», где искусно играл роль целителя, а не больного. Или больного целителя. Целители разные бывают: от элитных частных психиатров до народных залупотерапевтов. Игнатий со своими гипнотическими техниками застрял где-то посередине.
Всю профессиональную жизнь Аннушкин совершенствовался, оттачивал навыки гипноза и архетипического анализа, учился и учил, искал и находил диагнозы в трудах немецких философов… Для чего? Чтобы в зените славы заниматься такой банальщиной? Лишь одну пациентку преследовал ангел, все остальные упорно боролись со своими демонами – и проигрывали, пока не приходила с востока гипнотическая конница, на пятый сеанс, с первым щелчком метронома.
Гипнотерапевт оперся виском на сведенные вместе пальцы: указательный и средний – и слушал нестройный дуэт внутреннего голоса и пациентки.
– Мой коуч сказала, что кровать должна стоять на силовых линиях. Хотела передвинуть ее к стене, но не хватило места. Купила более узкую. Теперь сплю, свесив руку вниз. Позавчера, когда почти уснула, меня посетила странная мысль. Вдруг моя рука кому-то мешает?
– Кому? – самым серьезным тоном поинтересовался Игнатий.
– Тому, кто под кроватью.
Кривизна параболических бровей слегка увеличилась.
– Я знаю, как это звучит, – пациентка выглядела виноватой. – Но эта мысль не дает мне спокойно спать уже неделю!