Маргарита Николаевна мягко положила ладонь на ее хрупкое плечо:
– …хорошо, Олесь, присаживайся за вторую парту, к Варваре. А с ребятами познакомишься на перемене.
Максим не сводил с новенькой глаз. Он сидел на соседнем ряду и любовался ее профилем. Курносый носик, длинная тонкая шея, богатая косища, ниспадающая ниже спинки стула. Максим представил, как возьмет ее за руку, коснется волос, поцелует в пухлую щеку и произнесет что – то вроде: «никого не бойся. Я сам сто раз был новеньким, это не страшно. А если кто вдруг обидит – скажи мне, я разберусь с любым».
Когда Олеся ловила его взгляд, Макаров смущенно отворачивался к доске, где Маргарита Николаевна рассказывала о написании неправильных глаголов.
– Максим, – вдруг прервалась учительница.
– Да, Маргарита Николавна, – встрепенулся Макаров.
– В облаках витаем?
– Да я так… задумался… – покраснел Максим, заметив, что новенькая смотрит на него с улыбкой.
– Ну вот что, мыслитель, – поправила очки классный руководитель, – давай – ка спускайся с небес, дуй на первый этаж, налей ведро воды и намочи тряпку, мне с доски стереть нечем. Справишься, Спиноза?
По классу прокатились девичьи смешки.
– Справлюсь, – буркнул Максим.
Он поднялся, злобно схватил ведро и вышел.
«Так опозорится пред новенькой, – сокрушенно думал Макаров, шагая по длинному коридору, – теперь будет считать меня идиотом».
Сбежал по лестнице, хватаясь за перила, в которые пару лет назад кто-то воткнул обломок лезвия. Не повезло второкласснику, который, спускаясь, глубоко распорол себе ладонь. Наложили швы. Были повреждены сухожилия. Впоследствии школьник не мог сжать кисть в кулак. Теперь каждое утро, по распоряжению директора, дежурные внимательно осматривали перила на предмет повторной диверсии.
Максим промчался по холлу и оказался в небольшом закутке около столовой. К стене с отбитым, точно обстрелянным из дробовика кафелем крепились шесть богатырских умывальников эпохи застоя.
Рядом на подоконнике сидели трое и курили в раскрытую форточку. Подойдя ближе, Максим остановился. В одном из ребят он узнал десятиклассника Рому Чиндяйкина. Рассказывали, что Чиндяйкин был не последним человеком в младшем «Городке». Низкорослый, жилистый, с колким взглядом сорокалетнего урки. Он носил на искусственном меху коричневую дубленку, черную вязаную шапку подворачивал и клал на макушку, словно тюбетейку.