Я неуверенно замер, принюхиваясь и
пытаясь найти решение. Но в этот момент хозяин сдвинулся с места и
коротко, привычно, как раньше, приказал:
— За мной.
Команды я понимал и прекрасно помнил,
что это означает, поэтому с облегчением перестал искать ставшее
ненужным решение и последовал за тем, кому было позволено отдавать
мне приказы. Я шел за ним как щенок, поминутно присматриваясь и
пытаясь понять, что это за место, почему вокруг так много людей и
почему они тревожно на меня косятся. Большинство из них мне не
понравились. Плохо пахнут. Плохо раскрашены в моем новом
разноцветном мире. Плохо относятся к хозяину. Страх… вот, пожалуй,
главная эмоция, которая их переполняла. И только фиолетовый и еще
двое, почти «бесцветных», которые встретили нас на пороге,
испытывали к нему уважение, почтение и излучали слабенькое
тепло.
Их запахи я, кстати, тоже узнал, но
они, как и все, старались держаться подальше. Это было странно: я
не планировал атаковать. Тем более этих, теплых, которых хозяин
воспринимал как членов своей маленькой стаи.
— Что происходит? — тихонько спросил
один из них, когда я прошел мимо.
— Понятия не имею, — ответил второй.
— У Тизара спроси.
— Заткнитесь вы оба, — едва слышно
бросил фиолетовый, заставив меня обернуться. — Не до шуток.
— Куда вы его, рино?— отчего-то не
послушался первый.
— В лабораторию, конечно. Куда же
еще?
— А-а-а… я уж было подумал…
— Зиль, заткнись ради всего святого,
— с чувством повторил фиолетовый, но я не понял, отчего он так
отреагировал, и почему в его эмоциях так явственно промелькнуло
раздражение. — Сир, боюсь, вам придется идти с нами.
Хозяин снова на меня покосился, но
ничего не сказал и просто куда-то пошел, заставляя меня идти за ним
следом. А когда мы оказались в большом, заставленном непонятными
предметами помещении, он указал на стоящее в углу кресло и
велел:
— Садись.
Я послушно сел, забравшись туда по
привычке сразу четырьмя лапами, и вопросительно уставился, молча
спрашивая, доволен ли он тем, что я сделал. Хозяин ничего не
сказал, и от этого стало грустно. А потом он и вовсе ушел, оставив
меня наедине с фиолетовым и приказав вести себя хорошо.
Я долго ждал, когда он вернется, и
попутно позволял фиолетовому ходить вокруг, размахивая верхними
лапами и бормоча под нос всякую чушь. Иногда я понимал его слова.
Даже вспоминал названия заклинаний. Но большую часть времени провел
в странном оцепенении, основной целью которого было ожидание. Потом
ждать мне надоело. Копившееся с момента пробуждения нетерпение
взяло вверх. Я как-то разом осознал, что время почти закончилось и,
не обратив внимания на недовольный вскрик фиолетового, спрыгнул с
кресла.