– Какой Данила?
– Позывной «Данила». Специальная транспортная группа «Восемь», я
старпом командира «Черного». Хер убит, большинство в группе тоже. Я
сейчас попытаюсь найти выживших, пришлите эвакуацию.
– Данила, отставить поиски, найдите груз 451 и срочно доставьте
его в центр 178965.
Это были шифрованные координаты базы в соседнем городе. Груз был
этот мне хорошо известен. Наши разработали нейтрализатор –
средство для борьбы против нового оружия врагов, и мы должны были
провести испытания.
– Приказ принял, исполняю.
Я вспомнил, как впервые встретился с Василием. Василия отправили
к нам почти сразу после моего вступления в должность старпома. Он
был связным с научной группой и быстро стал душой компании. Большой
и грузный мужчина оказался лёгким на подъём и добрым как кот. Мы
тогда долго рассматривали большой черный ящик, на котором серыми
буквами было написано «РЕЛИКТ».
– Странное название для нейтрализатора. Я ожидал что будет
что-то огромное и грозное! Доминирующее или подавляющее, но
«Реликт»… – смутился я.
– Ага, как будто мы с тобой оказались в антикварной лавке, а не
на войне, – добавил Василий. – Но пусть тебя это не смущает! Наши
учёные самые лучшие. Говорят, что если оружие врагов – это
«материя», то наш нейтрализатор – это «антиматерия». Когда они
встретятся, то произойдет «аннигиляция». Бам!
– Ой, ты смотри, учёный, слов-то каких набрался? Антиматерия,
каннигуляция…
– Ученый, ученый! – обиделся Василий, – соси мой хер
печёный!
Поэтому его и называли «Хер». Он вставлял это слово везде. А сам
заявлял, что «хер» имеет совсем другое значение, на немецком. В
общем, он нисколько не обижался, когда его стали все так называть.
Теперь же Василий был мёртв.
Похоже, что в яме меня вырубило на несколько часов. Нас застали
утром, а сейчас уже близилось время заката. Я осмотрелся и начал
выползать из окопа. Стояла мёртвая тишина: ни птиц, ни ветра, ни
гула машин или самолётов.
Поляна была усеяна телами, и я узнал многих сразу — по выцветшим
повязкам, по небрежно закатанным рукавам, по некоторым силуэтам,
теперь изломанным, скрученным в неестественных позах. Вон там,
лицом вниз, раскинув руки, лежал «Рыжий». Его шлем откатился в
сторону, а кудрявые пряди волос спутались с серой грязью. Даже
сейчас, в этой неподвижности, мне казалось, что он вот-вот поднимет
голову и скажет свою вечную насмешку, которую повторял перед каждым
боем: "Ну что, смертники, кто последний — тот без похоронки!"