Стоит только подумать: скольких баб окучивал этот огородник, как тоска заползает под кожу. Тяжело смириться, что моих любимых губ и рук, да и не только их, касались другие женщины. Я ревнивая до усрачки. Понимаю, что мы взрослые люди и у каждого есть опыт прошлых отношений. Только если его сравнивать с багажом, то окажется, что мой опыт – обычная ручная кладь. Опыт Потоцкого исчисляется масштабами крупногабаритного груза.
– Ты почему сбежала от родителей, так и не позвонив мне? – его голос прерывает напряжённую тишину.
– Потому что так захотела.
– Ты заставила меня припереться в столицу. Настя, я за бабами обычно не бегаю.
– Ну да, представляю: какого тебе, когда ты привыкший, что бабы сами бегают за тобой, – на мою нарочито ироничную речь он ухмыляется, мол, пизди сколько хочешь – потерплю. – И вообще, я не баба. Бегать за мной, кстати, тоже не прошу.
Опустив правую руку на моё колено, сжимает едва не до хруста.
– Ты не баба, согласен. Но за тобой я один хер бегаю.
– Сам виноват.
– Не спорю, – убрав руку, возвращает её на руль, чтоб сделать поворот.
Пока Потоцкий сосредоточен на дороге я разглядываю его. Стильная рубашка с закатанными до локтей рукавами, брюки красивые: тёмно-серые, обтягивают его бёдра и ширинку, на которую я имею наглость смотреть и вспыхивать от смущения.
После свадьбы Лёши две недели прошло. А я до сих пор каждую ночь перед сном представляю Данила: голого, сверху меня на огромной кровати в гостиничном номере.
Я не забыла его. Вряд ли когда-нибудь смогу забыть по-настоящему: так, чтоб образ этого человека не вызывал во мне никаких эмоций, чтоб было всё равно. Я то злюсь на него, то прибить хочется, а ещё бывает: хочется к нему… в крепкие объятия, чтоб сгрёб в охапку, сжал мои плечи мёртвой хваткой и не отпускал.
Припарковав машину напротив кафе, Потоцкий отстёгивает ремень безопасности и разворачивается корпусом в мою сторону. Серьёзный взгляд блуждает по мне вверх-вниз.
О нет… Только пусть не смотрит на меня так душераздирающе. Боюсь, что я уже на всё согласна, хотя он ещё ничего и не предложил.
– Скажи мне, Настя, было у тебя такое, что привычная и понятная тебе жизнь ломается ко всем ебеням? – спрашивает он, вызывая во мне недоумение. К чему бы это?
– Было.
– И как ты с этим справилась?
Пожимаю плечами.
– Не знаю. Работала много. А почему ты спрашиваешь?