– Я от тебя не бегаю, – чеканю строго, как мне кажется, а у него губы всё в той же ухмылке застыли. Он будто насмехается надо мной.
– Как дела?
– Зашибись. А твои?
Тёмная бровь взлетает. Потоцкий удивлён, наверное, думал, я выдам сейчас какую-то колкость, а я возьми и спроси в ответ о делах.
– Хотелось бы лучше, – намного подумав, отвечает он.
– Звучит не обнадёживающее, – теперь ухмыляюсь я. – И раз мы выяснили, что дела у тебя так себе, то я пойду.
– Ну, иди.
Его спокойный тон нереально бесит, но я держу спину ровно и прохожу мимо.
В самый разгар вечера, когда гости разбрелись по парам, танцуя медляк, я сижу за столом, от скуки подпираю голову рукой. На фоне звучит красивая мелодия.
Вздрагиваю, почувствовав на своём плече тёплую ладонь. Обернувшись, смотрю на незнакомого мужчину.
– Хочу пригласить вас на танец. Не откажитесь? – спрашивает мужчина, а я даже слова произнести не успеваю – Потоцкий рявкает, что девушка не танцует.
Посмотрев на нас как на идиотов, мужик отчаливает. Красная от злости как помидор смотрю на Потоцкого:
– Это почему я не танцую?
– Потому что я так решил, – поднявшись со стула, приближается ко мне. Очень грубо дёргает стул, разворачивая меня вместе со стулом к себе лицом. – Со мной будешь танцевать.
Цокаю языком. Ну надо же. В Потоцком таки проснулись замашки властного пластилина, а я уже успела подумать, что он изменился. Нет, время не меняет людей, оно их только портит. Данил всегда таким был, сколько его помню.
– Я не буду с тобой танцевать.
– Не выпендривайся.
За руку тянет и рывком на себя – так сильно, что впечатываюсь в его грудь.
Дыхание сбивается в один миг. Он так близко, что моё плохо заштопанное сердце после неразделённой любви вот-вот порвётся по швам.
– Отпусти, – прошу, а он качает головой и ещё сильнее вжимается бёдрами в мои бёдра.
– Дань, мне больно.
После моего жалостного тона тиски на талии ослабевают, но полностью не исчезают.
Он всё-таки уводит меня в центр зала, где танцпол. И две песни подряд заставляет танцевать с ним медляк.
Волна колючих мурашек ползёт по спине. Волоски на коже становятся дыбом. Моё тело остро реагирует на его прикосновения, оно томительно ноет в ожидании большего. Мысленно я называю себя слабачкой. Собиралась же динамить его как когда-то, но не получается. Стоило Потоцкому только дотронуться, как моё сердце достало белый флаг. Уже машет им это жалкое создание, сливая в унитаз все бабки, что я потратила на психиатра и антидепрессанты.