— Ну? Отказываешься от любимого женишка?
4. Глава 4. Придется очень постараться
— Я не стану отказываться… — медленно выдыхаю, — от помолвки…
Отказаться сейчас от помолвки — скормить себя голодным оборотням. Мне надо вернуться в город и уже там решать вопрос с Мальком и нашей свадьбой.
— Тогда мы подождем… — Анрей обрастает шерстью и бесшумно обходит меня по кругу волком.
— И с женихом, видимо, все негладко, — Эрвин скалится в улыбке, вглядываясь в глаза.
Я зажмуриваюсь, чтобы любопытный оборотень не лез в мои мысли, и он смеется. Тихо, бархатно и тепло. Трясу головой, прогоняя волчий морок.
— И как он тебя обидел? — спрашивает Эрвин.
— Не твое дело…
— Никакого уважения к Альфе, — Эрвин недовольно усмехается. — Открой глаза, Тинара.
— Нет.
— Зря ты так, Тинара, — раздается голос Анрея в голове, и я оглядываюсь на белого волка за спиной.
Не моргает, но с угрозой щурится.
— Я хочу домой…
— Малину собрала? — скучающе спрашивает Жрец.
— Вы меня не к малине выкинули, а к ежевике, — шепчу и мой голос дрожит, когда Анрей подкрадывается ко мне и зарывается носом в волосы, — и к двум оборотням…
Закрываю глаза, когда он с шумом выдыхает, вызывая во мне волну озноба.
— Старый я, — Жрец отплевывает, — вот и путаю малину с ежевикой.
— Мы отведем тебя к малине, — в голове вибрирует голос Анрея и его влажный нос касается уха, — к самой сладкой, к самой сочной ягодке…
— Нам такая и нужна, да? — Жрец проводит пятерней по бороде и улыбается, когда Эрвин зло на него оглядывается. Улыбка становится шире. — Вряд ли пирожные получатся вкусными с вялой, незрелой или гнилой ягодкой. Я не кондитер, конечно, однако…
— Как тебя еще на виселице-то не вздернули? — рычит Эрвин.
— За что? — Жрец вскидывает бровь.
— Будет тебе малина, старый, — клокочет Анрей. — А теперь сгинь.
— Нет… — шепчу в отчаянии я.
— Предупреждаю, — Жрец щурится на двух братьев. — Она от помолвки не стала отказываться. Зашла в лес невинной невестой и такой же выйдет. Не для вас ее ягодки созрели.
Мои щеки горят и плавятся от стыда, и я хочу плакать. Анрей и Эрвин одаривают мерзкого старикашку злобным рыком.
— Я просто хочу уйти….
— А я хочу пирожных, — Жрец невозмутимо пожимает плечами.
— Вы… вы…
— Отвратительный, гадкий, мерзопакостный, хитрый и старый черт, — спокойно перечисляет Верховный Жрец. — Я в курсе. И я теряю терпение.