Аня, ты
даже не представляешь, насколько я большой извращенец, когда дело
касается тренировок, хе-хе-хе...
Стоит отдать Анне должное: она
превзошла мои ожидания и упала без сил лишь на втором часу занятий.
Да, мы делали одни и те же базовые упражнения, но с небольшой
разницей. Я добавлял себе усложняющие элементы и объём работы, а
она занималась самыми азами. Она отжимается двадцать раз – я
двести. Она делает двадцать пресса – я двести. Она ладошкой лупит
обычную двоечку по большому лопуху, пытаясь его порвать, – я, как
дятел, долблю по дубу, надеясь, что тот выдержит.
Уже когда
бежали обратно босиком по шишкам, Анна притормозила, тяжело
задышала и, найдя мох, приземлилась в него прямо лицом.
— Всё,
Бобик сдох? — посмотрел я на неё.
Она лишь
перевернулась и уставилась вверх, не замечая меня.
— Думаю, ты
готова, — с ухмылкой заявил я, и Анна дёрнулась в ответ на мои
слова.
Но ни
встать, ни возразить, ни что-то высказать не смогла. Сил у неё
больше не было. И это хорошо! Во-первых, она может и должна
становиться сильнее. Магия – это хорошо, но не всегда она
определяет победителя. Во-вторых, я очень надеюсь, что сегодня она
будет молчать всю дорогу. Может, даже вырубится и поспит. И,
в-третьих, она не станет в очередной раз заявлять, что я
извращенец, когда я отнесу её к ближайшей реке, раздену, окуну и
притащу в избушку, чтобы сделать восстановительный
массаж.
Уж я-то
знаю, как важно после подобных тренировок пройти сеансы
восстановления. А иначе весь труд насмарку. Да и шанс получить
травму на следующий день и превратиться в полено станет сильно
выше.
— Знаешь,
что меня удивляет, забавляет и одновременно возмущает?
Чуть более
тяжёлый и длительный вздох дал понять, что она меня слышит и уже
начала очень медленно приходить в себя.
— Все люди,
с которыми я встречался, всё мерят по себе. Вот серьёзно. Я про
извращенцев слышал едва ли не каждый день с момента попадания в ваш
мир. А вживую разве что наёмники подпадали под эту категорию, но и
то с оговоркой на магию их лидера. Вот ты меня извращенцем
называла, хотя не было за что. Сейчас я тебя вообще догола раздену,
и ты будешь трястись от негодования и возмущения.
От моих
слов она попыталась ёрзать, но куда там с моей-то хваткой и её
бессилием.
— Не смотри
на меня и мои действия с точки зрения девочки-принцессочки. Ты,
может, и драгоценное, неприкасаемое сокровище, но только для своего
отца. В моём случае ты – спутник. Возможно, временный, возможно, мы
и дальше будем тесно взаимодействовать. И мне важно, чтобы ты
соответствовала критериям, что я устанавливаю для людей, которых
готов принять под своё крыло. Самое важное – слабые умирают. А я
ненавижу смерть, ошивающуюся среди моих близких, да и простых людей
под моей защитой. У меня с ней… особые отношения, и я стараюсь
лишний раз не привлекать её внимание, — продолжал я свой монолог,
ощущая всё большее и большее сопротивление со стороны
Анны.