— Правильно мыслишь, — перебил его я. — Только поднимать его
будут японцы, вот пусть и подавятся.
— Но их высокоблагородие…
— Все верят в то, что Чемульпо нейтральный порт. Но нас
отчего-то собирались потопить на рейде, если мы не сдадимся или не
выйдем в море. И никто из этих нейтралов даже не пикнул, а наоборот
с музыкой проводили нас на убой. И дрались мы не в открытом море, а
в водах Кореи. Полагаешь кто-то запретит японцам поднять и
присвоить себе русский корабль?
— Ввернуть-то взрыватели недолго, только это нарушение приказа
его высокоблагородия.
— Во-первых, мы не станем кричать об этом на всех углах, а
сделаем это тихо и незаметно. Мало ли по какой причине может
случиться взрыв. А во-вторых, не успеешь ты ввернуть первый
взрыватель, как по приказу Руднева уже будешь в моём подчинении и
выполнишь уже приказ своего непосредственного начальника. И коли
случится беда, то и грех на мне будет.
— Я всё сделаю, — решительно рубанул минёр.
— Вот и ладно, — я похлопал его по плечу, и отправился в свою
каюту.
Разумеется никакой уверенности в том, что Мещеряков сделает всё
как надо у меня не было. Выполнит приказ, хорошо, значит крейсер не
достанется самураям. Не выполнит, тогда, несмотря на приложенные
усилия, пусть и невеликие, история покатится по старой колее. Ну не
под силу мне внести сколь-нибудь значимые изменения в эту войну. Не
делается такое с кондачка, и в бабочку Брэдбери я не верю, потому
как знаю об этом куда больше теоретиков.
Раздав указания, вновь спустился в свою каюту и засел
дооформлять бумажки. В принципе, я бы и больше прихватил, и в
частности вторую пушку уволок бы, на укреплениях Порт-Артура от неё
всяко пользы больше, чем на дне. Но некуда. И без того загрузимся
по самую маковку. Выбирая же между винтовками и пушкой, я предпочту
вооружить как можно больше народу.
Руднева я нашёл на палубе, он наблюдал за тем, как от борта
отошёл очередная шлюпка с личным составом. К слову, матросы
покидали крейсер с минимумом личных вещей, ни о каких рундуках и
речи не шло. Увы но им предстояло разместиться на нейтралах, а на
боевых кораблях и своя команда обитает в тесноте.
— Ваше высокоблагородие, — вытянулся я перед командиром, бросив
ладонь к обрезу фуражки.
— Я вижу, вы уже развили бурную деятельность, мичман, — произнёс
он, кивнув Харьковского, вокруг которого росла куча различного
имущества.