Стоит ли говорить о том, сколько нашлось «завидующих» успевшим в
первых рядах, и «сокрушающихся» по поводу того, что вожделенные
места в штате команды катера уже расписаны. А почему бы собственно
говоря не полицедействовать, будучи уверенным в том, что тебе не
придётся присоединяться к убывающим.
К слову, «завидовали» не только нижние чины. Офицеры подходили
ко мне с пожеланиями удачи, и похвалами по поводу моей
догадливости. Поздравляли с удачной стрельбой во время боя, ну и не
забывали восхвалить мою счастливую звезду, вернувшую меня с того
света.
Признаться, я не больно-то удивился холодности сослуживцев. Те
кто постарше взирали на мой поступок, как на мальчишескую выходку.
Молодые офицеры лишь фыркали, чему в немалой степени способствовал
мой бывший однокашник Лобода. Для Кошелева было настоящей трагедией
оказаться с ним на одном корабле. Как результат, даже нижние чины
посматривали на меня с недоумением. И вообще сомнительно, что под
мою руку согласился бы пойти хоть кто-нибудь, если бы я не проявил
себя в бою и тому не былобы достаточно свидетелей.
Кошелева перевели на «Варяга» всего лишь три месяца назад, и
ввиду своей нелюдимости, а так же заботам Лободы, он не успел ни с
кем сблизиться. А дело всё в том, что моего реципиента тупо травили
все шесть лет обучения в Морском корпусе. Он бы и бросил учёбу, да
боялся прогневать маменьку и до оторопи страшился самостоятельной
жизни. Как результат относился к окружающим с крайней степенью
недоверия…
К шестнадцати часам завершилась эвакуация команды и Руднев
последним сошёл с борта «Варяга», перейдя на, уже мой катер, после
чего мы доставили его на борт французского крейсера «Паскаль».
Избитый и гордый красавец с открытыми кингстонами медленно
погружался в холодные воды залива Канхваман, унося с собой и
тридцать шесть погибших моряков. Похоронить их на берегу не было
возможности, Чемульпо по факту уже был оккупирован японцами и
русским морякам на берегу точно рады не будут.
А пока «Варяг» всё ещё был на плаву, одиннадцать храбрецов из
его команды, во главе со мной уходили на север, чтобы по мелководью
обойти японские корабли. Нас провожали молча. Ни прощальных криков,
ни уж тем более, флагов и торжественной музыки. Мы уходили тихо. Но
я собирался заявить о нас громко. Настолько, чтобы у самураев
ломило зубы от одного только упоминания о «Варяге». Я конечно же не
верю в то, что смогу изменить историю. Но коль скоро оказался тут,
то оттянусь по полной.