— Маша, — чеканит он, — в отличие от тебя всё делает сама.
Какая молодец! Даже не спрашивает, наверное, перед тем как начать ему сосать. Причём не его, не меня. И это после того, как я юность не с друзьями проводила, а с ней.
На всём этом муж не останавливается. Он, ударив меня по руке, тащит за собой на кухню. Там достаёт из пакета круглый термос и ставит передо мной.
— Ешь. Бульон куриный. Потом пойдёшь спать.
— Я не хочу.
— Тогда будем ждать, пока захочешь.
Я перевожу взгляд с его непроницаемого лица на посудину. Это ведь явно Маша приготовила. Кто же ещё?
Несколько мучительных минут мы сидим в тишине. Затем я сдаюсь. Есть хочется, но больше хочется перестать видеть его рожу перед глазами. Откручиваю крышку. Дамир подаёт ложку. Нормальный бульон. Прозрачный. И даже по вкусу ничего. Но мне нехорошо, и даже такую простую пищу приходится есть через силу.
В том, как Дамир всё это делает, нет заботы, нет тепла, нет попытки загладить вину.
Я чувствую, что даже сейчас злю его и раздражаю.
Но он продолжает с упорством барана мучать нас обоих.
В конце концов, муж позволяет мне отправиться спать. Я ложусь под его тяжёлым взглядом. Но это ещё не всё.
Дамир застёгивает на моей щиколотке наножник. И цепь прикрепляет к кровати.
Тело ошпаривает страхом.
— Что ты творишь?
— Я хочу спать, — он ложится рядом. — И хочу знать, что ты не сбежишь.
— Я подам на тебя в суд! С ума сошёл?
Дамир усмехается:
— На своего мужа? Ты бредишь. Спи.
9. Глава 9. Оксана
Мне снятся какие-то интересные, пусть и не очень приятные сюжеты. Хочется разобраться в происходящем, хочется глубже провалиться во мрак. Стать частью мрака. Возможно, потому что даже во снах я помню, что там, в реальности, всё ещё хуже. Хуже и намного страшнее. Я утыкаюсь лицом в подушку, всхлипываю, стискиваю в пальцах простыню.
Не хочу, не хочу просыпаться.
Но приходится. Внизу живота болезненно сдавливает. Мне нужно в туалет. Приподнимаюсь с осадком головной боли, в первые секунды осознавая реальность будто сквозь дымку. Вот мой любимый муж похрапывает рядом. Сегодня душно, он потный, громкий и занимает большую часть кровати. Я усмехаюсь, глядя на него.
И только в следующий миг осознаю, что смотрю на предателя. Эта усмешка застывает на лице недвижимой маской. Я перевожу взгляд в изножье и вздрагиваю. Нога всё ещё скована.