— О, это так ужасно!.. — барышня аж заикается, давится слезами:
— Бедный папенька… Доктор, пристав, околоточный… все говорят —
самоубийство… Ик. Ик. О, нет, я не верю!
— А матушка ваша где? — спрашивает Сурков.
Девица в платок высморкалась, ответила:
— Бедная матушка в беспамятстве лежит, она была на службе… когда
узнала.
Суров покивал, типа понял. Я не понял, на какой службе может
быть жена покойника, богатая дамочка, но спрашивать не стал. Ещё
подумает его высокоблагородие, что я совсем кукухой поехал от своей
амнезии.
Сурков девицу успокоил маленько, велел оставаться внизу. А мы с
ним поднялись в квартиру, где лежал покойничек.
Зашли — богатая квартира. Светлая, большая, мебель вся из себя
солидная, хорошей тканью обитая, картины на стенах. Несколько
комнат мы с ним прошли, везде полиция суетится. В мундирах и
штатском. На Суркова глянули и отвернулись — узнали. Задерживать
нас никто не стал. Так мы с ним до кабинета и добрались.
Ошибочка вышла — покойник не лежал вовсе, а висел. В петле.
Когда мы зашли в кабинет, его как раз снимали. Неприятное зрелище,
прямо скажу. Как будто не человек за шею подвешен, а большая
курица. Рядом стул валяется, хороший такой стул, крепкий. Видно,
покойник, когда вешался, ногой его откинул.
Сняли тело, положили, рядом врач, несколько полицейских в
штатском суетятся.
Покойник солидный мужчина оказался, немолодой, в домашнем
халате, под халатом — брюки и белая рубашка. Видно, на службу
собирался, да так и не пошёл.
Лицо жуткое, глядеть тошно. И вроде как знакомое…
Да ёлки палки! Это же Лобановский! Ректор железнодорожного
института. Тот самый, с которым я недавно в клубе Джентльмен
виделся. Он ещё меня про инженера Алексеева спрашивал, в целях
некролога. Хотел мне что-то сказать, важное, да помешали… Теперь
уже не скажет.
Один из полицейских, пожилой такой, в сером пальто, всем
указания даёт. Главный здесь. Сам роста небольшого, обычный
человек, пройдёшь мимо и не заметишь. На лице бакенбарды пушистые,
старомодные. Но все к нему с уважением, сразу видно.
Сурков поздоровался, пожилой кивнул. Подошли мы поближе. С
покойника петлю как раз сняли, врач рядом на корточках возится,
смотрит.
— Ну что? — пожилой сыщик спрашивает.
— Типичная картина, — отвечает доктор. — Никаких сомнений,
самоубийство. Но, конечно, надо сделать вскрытие. Тогда уже будет
заключение как положено, по всей форме.