Типа, спасибо, добрый человек, помогли сиротке… а сам думаю:
блин, надо как-то выкручиваться. Этот сыскарь очень хитрый, и сразу
видно, дело своё знает. Сейчас раскрутит меня хитрыми своими
вопросами, сам всё расскажу про себя, и не замечу — как. И окажется
Димка не сыночком государевым, а непонятно кем. Чёртом из другого
мира.
— Устроил… — отвечает сыскарь. — А скажи мне, Найдёнов, давно
это у тебя? С головой-то? Не может быть, чтобы Иван Витальевич,
полицмейстер ваш, такого не заметил.
— Иван Витальевич не последний человек в губернии, и
благотворитель известный, — говорю. — А вас как величать, ваше
высокоблагородие?
— Я нынче надворный советник, — отвечает сыскарь. — Сурков,
заведую второй экспедицией при особой канцелярии его
величества.
Ёлки, что за экспедиция такая? Представил я, как этот сыскарь,
как его там, Сурков, на ездовых лайках по северному полюсу
рассекает. Не, что-то не похож этот чувак на экстремала.
Но тоже покер-фейс сделал, не хуже этого сыскаря, надворного
советника.
— Поздравляю, — говорю, — с повышением. А насчёт потери памяти
могу пояснить. Взрыв поезда у нас недавно случился, слыхали небось?
Кто на перроне был, все, почитай, полегли. Мне повезло, жив
остался, контузило только. Да вот незадача — провалы в памяти. Как
отрезало. Видите — даже вас не узнал.
— Даже меня… — сказал его высокоблагородие. — Вот оно как,
значит. И от службы тебя не отстранили…
Я голову опустил, типа стыдно признаваться. Говорю:
— Так я не сказал никому. Службе не мешает, а работать кто
будет?
Его высокоблагородие лицо скривил в улыбке, не понять — то ли
одобряет, то ли сердится. Но тут коляска наша остановилась —
приехали.
Хороший район оказался, куда мы прикатили, солидный. Дома один
другого выше, тут колонны, тут портики, там финтифлюшки лепные…
Одно слово, богач на богаче, и богачом погоняет.
Вышли мы возле одного такого дома, а там уже полиция. Городовой
нас встретил, проводил наверх.
На лестнице к нам дама кинулась, вся в слезах. Ну, как дама —
девица. Молодая, симпатичная, одета хорошо. Видно, из местных, из
богатеньких.
Кинулась к сыскарю Суркову на грудь, рыдает:
— Ах, вы наконец пришли! Я вас запиской вызвала, так ждала, что
же вы так долго… — и носом хлюпает изо всех сил.
— Примите мои соболезнования, такая потеря… — Сурков отвечает,
эдак с сочувствием. — Как это случилось?