Сначала глаза Лиса расширились, потом налились кровью, и он заорал, одновременно от невыносимого жжения и страха. Страха от непонимания происходящего под одеялом.
- Заткни его подушкой, - попросил я Талию, по-прежнему не снимая неприятного воздействия.
Хотя в коридоре возле 12 палаты никого не находилось в момент нашего визита, все равно имелись опасения, что на вопли виконта сбегутся сестры милосердия, доктора или жрецы. Баронесса рывком выдернула подушку из-под головы Ковальского, прижала к его лицу, навалившись всем весом. Крик тут же оборвался, превращаясь в хрип. Виконт завозился, пытаясь то вывернуться, то оттолкнуть Талию Евклидовна, но для этого сейчас он был слишком слаб и мешали бинты.
- Хватит, дорогая, он нам нужен живым, - сказал я.
И зловеще добавил: - Пока…
Талия нехотя оторвала подушку от его лица и точно змея прошипела:
- Было бы спокойнее, если бы он больше нам не был нужен живым, - после чего баронесса хохотнула, подошла ко мне, положила свои мягкие ладошки мне на плечи.
- Я обещаю… - прохрипел Густав. – Не жгите яйца! Пожалуйста!
Я убрал руку, снимая магическое воздействие.
- Вот, хорошо. Значит даже в твоей голове иногда случаются проблески здравомыслия. Теперь подкрепи свое обещание словом дворянина и поклянись перед… - я задумался: хотя у него на шее болтался медальон Морены, знак темной богини мог быть лишь данью моде.
- Мореной! – подсказала баронесса.
- Ладно, можно и перед Темной. В общем, давай слово дворянина и клятву перед Мореной, что ни лично ты и никто иной по твоему научению не причинит вреда госпоже Евстафьевой ни словом, ни делом, - строго сказал я.
Судя по выражению лица и напряженному голосу виконт серьезно отнесся к клятве. Не берусь утверждать, что теперь я был спокоен за Талию Евклидовну, но совершенно точно можно сказать, что для Лиса его яйца имели огромное значение. И демонстрация моих возможностей стала для него штукой гораздо более серьезной, чем запугивание полицией и прочие расплывчатые увещания. Теперь оставалось перейти к главным для меня вопросам, и я спросил:
- Ну-ка, рыжий мерзавец, поведай нам, кто и зачем из вашей блохастой стаи пытается меня убить?
- Никто не пытается, ваше сиятельство! – Густав приподнял голову и, старясь как можно честнее смотреть на меня, мотнул ей так отчаянно, что мне послышалось как хрустнули его позвонки.