— А остальные сорок процентов? — я с любопытством посмотрел на
неё.
— Работают, — она так тяжело вздохнула, что я сразу понял:
Оксана с большим удовольствием послала бы меня к чёртовой бабушке и
сама убежала бы в лес за грибами, но вынуждена работать. — Но на
неделю можно расслабиться. Народу мало будет. Только те, у которых
само уже не пройдёт. Остальным некогда пока болеть.
— Хорошо, если это действительно было так, — я сел прямо и
посмотрел на дверь. — Давай тогда примем желающих, и я пойду
отсыпаться. А то грибы грибами, но к коровам целоваться по ночам
лезут с завидной регулярностью.
— Это точно, — Оксана усмехнулась и поднялась из-за стола, чтобы
пригласить первую бабульку.
С бабульками всё было нормально. У одной было немного повышено
давление, а что со второй, я так и не понял. Головокружение в
возрасте восьмидесяти семи лет — это почти норма, а больше её
ничего не беспокоило, и она, похоже, пришла просто поболтать.
В кабинет вошёл тот пожилой мужчина со страдальческим лицом. Я
уже мысленно был дома и готовился спуститься в подвал, чтобы
перейти в замок некроманта. Почему-то я не думал, что у этого
мужчины что-то серьёзное.
— Слушаю вас, Михаил Васильевич, — прочитал я на карточке
имя-отчество и поднял взгляд на пациента.
— Понимаете, доктор, — начал Корсаков Михаил Васильевич очень
нудным, тихим голосом, — я даже не знаю, как сказать.
— Что вас беспокоит? — я дружелюбно улыбнулся, поощряя его
побыстрее озвучить проблему.
— В общем, вот, — он довольно резко поднялся на ноги и спустил
штаны.
Я почувствовал, как мои глаза расширяются и уже заняли половину
лица, а ноги под столом сами собой сдвигаются, прикрывая самое
ценное, что есть у мужчины.
— Я не очень в этом разбираюсь, но, по-моему, так быть не
должно, — пробубнил Михаил Васильевич. — Да и больно в последнее
время, просто спасу нет.
Помотав головой, я заставил себя наклониться и посмотреть
поближе. Пережив ещё один приступ фантомной боли, поднял на
Корсакова глаза, криво улыбнулся и произнёс:
— Рассказывайте. С самого начала. Как вы вообще заполучили этот
катетер?
Михаил Васильевич натянул штаны, поправил мочеприёмник, который
заменяла ему довольно вместительная бутылка, сел на стул и начал
рассказывать свою печальную историю. Я слушал и охреневал от
услышанного, под конец откинувшись на спинку стула и глубоко
задумавшись.