Чтобы не бросать постоянные тревожные взгляды на Дарена, я постаралась увлечься спектаклем, но когда подошло время обвинительной речи, я не сдержалась и произнесла ее, глядя бывшему мужу прямо в глаза:
Ты лгал, но медом была ложь,
Что в сердце нежное вползала,
Его ночами отравляла,
Но этим счастлива была,
Покуда был со мною царь мой,
Но ты нашел себе царицу
Под стать своих благих кровей
И променял слепую жрицу
На бархат, злато и елей!
Я произнесла это с едкой горечью разбитого женского сердца, а ответом мне был удивленный заинтересованный взгляд мужчины, вдруг разглядевшего собственную кухарку на сцене. Я слегка устыдилась своей выходки и больше в его сторону не смотрела.
Спектакль прошел с относительным успехом, задние ряды гостей хлопали нам вполне искренне, несмотря на то, что сидевшие спереди старались вести себя сдержанно под стать хозяйке.
— А теперь давайте попросим госпожу Златославу порадовать нас своим пением! — с переднего ряда поднялся один из гостей.
— Марсеус, ну зачем вы? Гости и без того, наверное, устали.
— Поверьте, моя дорогая, мы все собрались здесь именно ради вас! Не томите нас ожиданием!
— Ну, раз вы так настаиваете…
Златослава встала, приняв руку угодливого кавалера, и поднялась на сцену. Музыканты, озвучивающие наше выступление, взяли первые ноты, и по саду полился совершенно волшебный, чарующий голос, увлекающий за собой в прекрасную страну грез.
В лучах заката встретил деву —
Малиною ее уста меня манили, обещая,
Что с нею жизнь будет сладка.
Ее глаза в ночи, как звезды,
Сияли радужным огнем,
И мы сгорали без остатка
В траве шелковой с ней вдвоем.
Когда рассвет коснулся неба,
Румяней яблочка была,
Но отчего слова прощанья
Она шептала мне тогда?
Росою устлано все ложе,
Слезами полнится душа,
Я встретил деву на закате,
Она с рассветом прочь ушла.[1]
Мою душу переполняли тоска и сладость любви, перед глазами плыли картины и запахи, я с усилием воли заставила перевести свой восторженный взгляд от стоящей на сцене Златославы, чтобы увидеть восхищение в глазах Дарена, который с жадностью впитывал каждый звук, слетающий с губ красавицы жены. Сердце устало сжалось от боли. На меня он никогда не смотрел так. Наверное, она и вправду невероятная женщина, красивая, талантливая, и его любовь к ней можно понять и даже со временем простить. Я поспешила в дом, чтобы переодеться, стало уже прохладно, слуги незаметно разожгли повсюду фонарики, а сад наполнился запахом роз. Было так романтично, но в этой истории я оказалась по другую сторону от праздника жизни.