— Полагаю, уже поздно, — хрипловато произнес он, поднимаясь с лавки.
— Полагаю, что так. — Я даже не отступила назад, оставаясь с мужчиной практически нос к носу.
— Полагаю, на кухне встают рано.
— Вы правы.
— Я не ошибусь, предположив, что за день ты очень устала.
— Вы хотите предложить мне руку, чтобы опереться? — Было невозможно удержаться от желания спровоцировать его на прикосновение.
— Теперь с моей стороны было бы невежливо отказаться. — усмехнулся Дарен, подставляя мне свой локоть.
Я оперлась на его руку, вдохнув такой родной мне запах. Как непредсказуема жизнь, человек, которого я могла касаться, когда мне было угодно, теперь практически недосягаем для меня. Хотелось попросить его здесь и сейчас не предавать меня, не причинять мне эту боль, но мы молча шли по дорожке, под шорох гравия, в направлении входа для слуг.
— Доброй ночи, Элен, — произнес мужчина, останавливаясь у двери.
— И вам, господин Дарен.
Я легонько сжала его локоть, пытаясь удержать наворачивающиеся слезы, было стыдно за свою слабость, но рана в душе была слишком свежей, я мышью юркнула за дверь, не в силах больше выдерживать его общество. Наверное, я вела себя неподобающе для служанки, но сейчас мне было все равно.
Утром, стоило мне перешагнуть порог гостиной с подносом, неся завтрак, как ко мне подскочил Арнольд:
— Элоиза, звезда моя! Куда ты пропала вчера вечером? Я искал тебя повсюду. Понимаешь, это триумф! О тебе спрашивало трое господ, они готовы сделать тебя своей протеже. Театру необходимы спонсоры.
— Но я работаю на кухне. Если они хотят спонсировать мои кулинарные шедевры, то милости прошу.
— Что за вздор! Все девушки мечтают стать актрисами. Чего ты добьешься на своей кухне? А театр открывает перед тобой двери во все приличные дома.
— Но только по праздникам.
— Это возможность найти себе достойного мужа.
— Или стать содержанкой.
— Это все равно лучше, чем целыми днями варить харчи.
— Вы мне, кстати, так и не заплатили.
— Не будь такой мелочной. Выступление на сцене — это полет души…
— Полетали и хватит.
Расставив все тарелки, я уже собралась уходить.
— Гермонд! Гермонд, заплати нашей жрице. Эти женщины такие коварные! Ты перед ними раскрываешь душу и двери в светлое будущее, а они цепляются за два серебряника.
— Мое почтение, Элоиза, талантливая и умная девушка — большая редкость в наши дни. — Гермонд протянул мне деньги, с одобрением глядя на меня.