Да, с деньгами был напряг. Работать я продолжала аж до тридцать девятой недели, хоть проводить весь день на ногах с животом - та еще задачка. Но что было делать? Только недавно запущенный бизнес приносил мало денег и много нервов. И, как сам в какой-то момент сказал Дан, оставляя ребенка, мы оба понимали, что будет непросто, а значит должны выкладываться вдвоем, стараться ради общего будущего. И я была с этим согласна.
Выкладывалась. Экономила. Терпела. Тянула на себе дом, работу. А после сложных родов - дом и младенца. Мама и свекровь работали, о домработнице как и раньше не шло речи, зная жуткие истории, няню я не хотела, а потому помощи у меня большую часть времени практически не было…
Я все делала, как хотел Дан. Я его любила. Думала, что и он тоже. Была уверена, что он любит меня и Анечку. Старается ради нашего обеспеченного будущего, как муж сам часто говорил, поздно приезжая с работы.
А вот как получилось в результате…
Дверь в спальню отворилась и мама тенью скользнула ко мне.
- Машуль, вставай, давай, - прошептала она, трогая меня за плечо, - Надо себя в порядок приводить. Вдруг Даня рано приедет.
Я сильно закусила губу, чтоб хоть как-то обуздать вспышку душевной боли физической. Дан сказал, что приедет на следующий день. И вот он настал. А я понимала, что не готова его видеть, не готова говорить с ним. Просто не выдержу…
- Маша…
- Встаю, - сдалась я.
На ватных ногах выбралась из постели и первым делом поплелась к кроватке взглянуть на Анечку. Та все еще сладко спала. Только недавно научилась спать всю ночь и это было огромным для меня счастьем и подарком.
- Ну и видок, Маш, - сказала мама, - Просила же не реветь ночью. Ну и вот что теперь делать?
Я молча прошла мимо нее в ванную комнату. Там стиснув зубы встала под прохладный душ чтоб хоть как-то взбодриться после бессонной ночи и слез. Вымыла голову, нанесла маску для волос. Сил на то чтоб думать о внешности особо не было, но иначе мои волосы просто не расчешешь.
Увидела себя в зеркале над умывальником. Да уж… Опухшие веки, красный нос, искусанные губы. Жизнь прямо на лице написана, нечего сказать. Но мне было все равно.
Умылась, высушила волосы, заплела их в косу. Услышала, что проснулась Анечка и, надев халат, поспешила к ней.
- Я сама займусь Анечкой, а ты вон давай-ка - волосы накрути и накрасся, - сказала мама. - Нечего ему показываться зареванной развалиной.