- Не хочу, - я забрала дочку из ее рук.
Раздела, заменила подгузник, улыбаясь и ласково воркуя. Для дочки получалось делать это искренне. Не хочу, чтоб она видела меня печальной, пусть даже малышка еще мало что понимает.
- Не хочет она, - говорила тем временем мама, - Уж сколько вчера распиналась - все без толку, да? Ой, Машка… Бросит он тебя, тогда что?
Не отвечая, я отнесла Анечку в кухню. Посадив ее на стульчик, стала готовить кашу. Сердце ныло и болело, глаза то и дело наполнялись слезами.
- Еще и не разговаривает со мной. Неблагодарная! А знаешь что - делай, что хочешь. Но потом не плачь. Одна останешься…
- И останусь! - выпалила я.- Лучше одной быть, чем с тем, кто не любит!
- Ой, любовь эта твоя. Ты вон по любви замуж выходила и что? Куда она делась, раз спасать семью не хочешь?
Куда делась… Не знаю я, куда. И как жить буду без Дана и воспитывать одна малышку тоже не знаю. Единственное, что знаю, так это то, что не смогу его простить. Не смогу и все. Да и как… Ну, как это будет вообще? Я что просто вернусь обратно, буду днем заниматься хозяйством и ребенком, а ночью ложиться с Даном в одну постель. Давать ему прикасаться к себе. Как ни в чем ни бывало. Словно не было ничего. И все время думать, что делаю это после другой. Что он ко мне от нее приходит, что лжет. ..
От входной двери донесся звонок домофона и я подскочила.
- Вот, приехал. А ты как чунька, - бросила мама и пошла открывать.
Я застыла. Держала над плошкой ложку, которой помешивала кашу для доченьки, слепо смотрела как с нее капают остатки. Показалось, что если пошевелюсь, то рассыплюсь на осколки.
Каша стала пузырится и я машинально выключила ее. Переложила в детскую пиалу, взяла ложечку. В этот момент услышала, как открывается входная дверь. Кухня как раз напротив прихожей и дверь в нее открыта.
- А я ничего, Дань, - донесся до меня голос мамы. - Машуль, Даня приехал, - это уже мне.
Попробовав кашу, я вымыла ложку и села рядом с Аней, чтоб ее покормить. Не поворачивалась к ним, не отвечала… Слышала, что Дан идет в кухню. Почувствовала свежий запах его туалетной воды.
- Здравствуй, Маша.
Повернув голову, я посмотрела на него. Дан был одет в белую летнюю рубашку, синие джинсы и кроссовки. Русые волосы уложены пастой, лицо… Обычное. Такое, же как и всегда. Ни следа бессонной ночи и горя. Он выглядел как ни в чем ни бывало и от этого становилось больнее, да. Было бы легче увидеть мужа осунувшимся и помятым.