Ферюс Фаррел был совсем плох.
Ярким пятном на его осунувшемся лице выделялись лишь посиневшие губы, будто вымазанные ягодами черники.
– Здравствуй, Фергюс. – Джемма быстро взяла себя в руки и присела на стул у кровати, стиснув руку мужа в ладонях. Она была едва теплой и сухой, как пергамент. – Как твое самочувствие? Выглядишь хорошо.
– Обманщица, – пожурил её муж, едва шевеля неподатливыми губами. – Выгляжу я отвратительно. И зеркало ни к чему, чтобы знать это точно! Где ты была? – осведомился с беспокойством. – Мне сказали, что ты ушла рано утром.
Джемма хотела было солгать, но подумала, в этом нет смысла: когда придет Мерит, Фергюс все равно все узнает.
– Я ходила к Мерит, травнице. Помнишь её?
– Это та повитуха, что помогает тебе?
– Она отчасти и повитуха, ты прав. Но и знахарка отменная! – По лицу мужа она поняла, что он догадался, зачем Джемма ходила к ней. И сказала настолько уверенно, насколько только могла: – Она поможет тебе, вот увидишь. Мерит творит чудеса!
Старик покачал головой.
– Зря ты выходишь из Лоджа одна, особенно в лес. Да еще к этой женщине! Сама знаешь, насколько злы люди: случись что, назовут её ведьмой – и дело с концом. Тебя может тоже затронуть... Достаточно цвета волос и твоей помощи этим женщинам.
Он был вторым, кто предостерег её этим днем, и Джемме стало не по себе, хотя она и пыталась не показать этого.
– Ничего со мной не случится, – уверила она мужа. – Тем более подле тебя, мой супруг. Ты всегда меня защитишь, разве нет? – И она искренне улыбнулась.
Фергюс Фаррел улыбнулся в ответ, но улыбка его была вовсе нерадостной.
– Боюсь, милая, из меня нынче скверный защитник. Тебе нужен кто-то покрепче меня!
– Не желаю и слышать...
– И все-таки ты должна понимать: с этого ложа мне уже не подняться.
– Мерит поможет...
– Джемма, никаким травам меня не спасти. Ты должна это принять!
– Нет, не говори так... – Мотнула она головой, и ресницы намокли от навернувшихся слез.
Джемма прижалась щекой к пергаментной коже руки своего мужа и расплакалась, сотрясаясь всем телом. Это была непростительная, просто преступная слабость, но она не сумела себя удержать, и потом будет корить себя всеми словами, но сейчас от слез делалось легче.
– Послушай, Джемма, моя милая девочка, я должен тебе кое-что рассказать, – произнес Фаррел, поглаживая её по плечу. – Кое-что важное для меня... – Она поглядела на мужа сквозь слезы. – Это касается зеркала в моей гардеробной. Да-да, послушай меня, я не выжил из ума, вспоминая о нём на этом одре болезни... Это зеркало очень особенное и редкое. Только благодаря тебе оно стало моим...