– К тому же, – добавил отец, – моя дочь красива и добра, и вы никогда не пожалеете, что взяли ее себе в жены.
– Красива? – снова не поверил граф. – Так что же вы держите ее внутри экипажа? Пусть она выйдет, дабы я сам мог оценить товар.
Он уже второй раз назвал меня товаром! Неужели отец стерпит и это?
– Альмира, доченька, подойди к нам!
Значит, стерпел, не возмутился. А теперь и меня призывает сделать то же самое. Но я не собираюсь молчать!
Я выскочила из кареты, намереваясь сказать его сиятельству всё, что думаю о его благородстве! Но стоило мне увидеть взгляд отца, и его трясущиеся руки, который он прятал от собеседника за спиной, чтобы не показать свою немощь, как мой воинственный настрой пропал без следа.
Что меня ждет, если я не стану графиней де Валенсо? Позорное одиночество и осуждение общества? А если я попытаюсь ответить на клевету и скажу правду – то и обвинение в колдовстве! Этого отец не переживет! Он потому и поступился своей гордостью – чтобы меня защитить, пусть даже и такой ценой.
И потому, когда я встала рядом с отцом, то не произнесла ни слова, малодушно позволяя графу разглядывать меня.
– Она и в самом деле недурна, – наконец, признал он. – Вот только всё портит рыжий цвет волос. Быть может, она у вас еще и ведьма?
Я вздрогнула и тяжело задышала, из последних сил пытаясь сдержать так и рвавшиеся наружу слова, которые этому наглецу уж точно бы не понравились.
– Все ведьмы давно истреблены инквизицией, – напомнил отец.
– Не стану с вами спорить, сударь, – пожал плечами граф. – А теперь, простите, но у меня есть другие дела. Мне искренне жаль, что вы зря проделали такой путь.
Он побрезговал мной! Не согласился взять даже с такой доплатой!
Плечи отца опустились, а кровь отлила от лица, сделав щеки почти белыми. Я подхватила его под руку и повела к карете. Без моей помощи идти он уже не мог.
Я помогала отцу сесть в экипаж, когда услышала пронзительный детский голос:
– Мама! Мама! Мамочка!
Я обернулась – с высокого крыльца сбегала к нам девочка лет пяти-шести. Я не разглядела ее лица, не заметила, во что она была одета. Потому что мой взгляд был прикован к ее волосам. Она была такой же ярко-рыжей, как и я!
А во взгляде графа впервые появилось нечто похожее на смятение. Он попытался подхватить ребенка на руки, но она вырвалась и подбежала ко мне. Она какое-то время смотрела мне прямо в глаза, а потом обхватила меня, зарылась лицом в мою пышную юбку и заплакала.