Он уходит, даже не попрощавшись.
Чужой и агрессивный мужчина, который оставляет истекать меня кровью после жестоких слов: «Она беременна и родит мне».
А ты ее любишь, Глеб?!
– Или твои чувства такая же фикция! – ору я вслед, но дверь уже закрылась.
Он не слышал моего вопля.
Флешку они не нашли. Но мне уже все равно.
Никого нет рядом.
Самый близкий мне человек ударил по больному и ушел.
Он приедет к ней, счастливый будущий отец, утешится в ее объятиях, и она убедит его, что все правильно сделал…
– Ты сволочь! – ору я, пытаясь избавиться от боли. – Будь ты проклят! За все!
И это приводит меня в чувство.
Только теперь осознаю степень подлости, которую совершил Глеб.
Мне жаль ее.
Эту Лару.
Потому что она не уникальна, хотя может считать иначе. И рано или поздно окажется на том же месте, что и я, когда перестанет устраивать Глеба по любой из причин.
– Ты сволочь, у нас был ребенок…
Я думала, мы все пережили. Что справимся и всегда будем вместе. Но так бывает только в фильмах со счастливым финалом.
А жизнь разбивает сердце вдребезги.
У нас же были все шансы быть счастливыми. Но судьба распорядилась иначе, и я до сих задаю вопрос без ответа – почему я?
Я тяжеловато носила ребенка.
Токсикоз и прочие неприятности цвели бурным цветом. Но ничего такого не было. Ничего, что заставило бы думать о потере.
В тот вечер готовила ужин Глебу. И почувствовала: что-то не так.
Поясницу начало ломить. Да так сильно, что я бросила стейк на плите, просто ее отключив, едва дошла до гостиной и легла на кушетку.
Минут пятнадцать отдыхала и пыталась убедить себя, что все в порядке. Это тренировочные схватки. Непривычно сильные, но…
Резь в животе заставляет меня стонать.
Неужели это роды… Но я продолжаю себя уговаривать, что все хорошо. У меня начало восьмого месяца, но рожают недоношенных семимесячных детей и все проходит отлично. Их выхаживают, они вырастают здоровыми…
Нужно позвонить моему врачу.
Приподнимаю тяжелую голову. Перед глазами пелена, я даже дышу с трудом. Когда стало плохо, я торопилась лечь.
Телефон остался на кухне.
Глеб придет нескоро.
С трудом сажусь, затем поднимаюсь с кушетки, но удается сделать всего несколько шагов. В глазах темнеет, я падаю на колени, пытаясь уберечь живот, и схватиться за что-нибудь.
Как оказываюсь на полу, уже не ощущаю.
В себя меня приводит холодное касание рук.