— У меня мало еды. Но лес нас прокормит.
Кайт подтащил ближе к озеру большой сухой сук, обложил ветками поменьше. Он приподнял ладонь, и на кончиках пальцев заиграло красное пламя.
«Как легко ему даётся магия! Вот бы мне так!»
Кайтфор притронулся к веткам, и они сразу занялись огнём. Затем он развернулся и молча куда-то ушёл, оставив меня наедине с мыслями. Я села у костра, подтянула ноги и упёрлась подбородком в колени.
«И чего я вчера убежала? Надо было всё-таки побеседовать с этой Лорикой. Ну и пусть бы не поверила, зато какая богатая почва для размышлений у неё появилась бы. И у Барта были бы проблемы. Да и в бумажках я всегда указывала фамилию мужа. Это ли не доказательство?»
Меня словно пчела ужалила: «Документы!» Только сейчас я догадалась проверить содержимое карманов. Ведь дома я даже не успела ни переодеться, ни выложить ничего, как Барт «осчастливил» новостью, что я снова девица на выданье, а вовсе не жена. Я запустила руки в карманы: около двух сотен кроу мелкими банкнотами и монетами, которые я заготовила, чтобы расплачиваться в поездке, кое-как высохший билет от камеры хранения, и – о, счастье! – мои выездные документы. Выглядели они не очень презентабельно, точнее, очень непрезентабельно. Хоть бланки и были обработаны пчелиным воском для защиты от воды, но документы всё-таки пострадали. «Не будет доверия к такой бумажке. Они теперь не доказательство. Бартал быстро объявит их подделкой. Тем более … Они, и правда, подделка, скорее всего! Иначе как Бартал смог сделать мне документы на его фамилию, если наш брак не признан законами Мизы? Наверняка подкупил кого-нибудь! С его-то деньгами всё возможно».
Мне стало совсем грустно. «Не случайная ошибка, не глупый проступок в порыве чувств. Он всё заранее продумал и организовал. Признавался в любви, привёл в свой дом, обещал безоблачное будущее и всё это время помнил, что я ему не жена. Он нагло лгал, глядя мне в глаза!»
Я почувствовала себя одураченной покинутой глупышкой, которая повелась на сладкие речи и поверила в счастье. Я доверчиво потянулась за тем, кого искренне любила, и так жестоко поплатилась. Гадкое ощущение, что я – игрушка, которая сначала понравилась, а потом разочаровала и стала ненужной, словно прилипло к коже, заставляя меня себя презирать.
Я зашмыгала носом и уткнулась в ладони. «Не буду плакать. Не буду!» Но вопреки желанию глаза наполнялись жгучими слезами, с трудом удавалось их сдерживать. «Ещё немного, и совсем разрыдаюсь».