Так… Это всё неважно. Чай, не видами любоваться пришёл. А
интересовала меня здесь маленькая семейная кофейня на четыре
столика с коротким меню пицца-паста-ньокки. «A Casa Mia», —
название и адрес я скинул в нашу с баб Зоей переписку. Вели мы её,
понятное дело, чтобы не повторяться и не потеряться.
Скинул, стало быть, и зашёл. И сразу же понял, что заведение это
что называется «для своих». Ведь стоило войти внутрь, как на меня
уставились все. Вот то есть абсолютно все; как персонал, так и
посетители.
Пу-пу-пу… это что же, на меня сейчас толпой орать будут?
Неприятно оно, конечно, но-о-о… чем чёрт не шутит?
— Аранчини аль берберис? — спросил я толком ни на что не
надеясь.
— Come?! — и снова это восклицание, на сей раз от усатого
мужичка лет сорока в заляпанном мукой длинном фартуке. Сука,
сколько же в них всё-таки экспрессии. Достали.
— Ком, — передразнил я пицмейкера.
Не придумал на скорую руку матерную рифму, а потому просто
развернулся и уже было дело двинулся на выход, но тут на моё плечо
легла рука.
— Берберис? — шёпотом переспросил официант.
— Ага.
— Каннеллони? — прошептал он ещё тише.
— Ага! Канне…
— Ш-ш-ш! — испугано шикнул на меня мужичок.
Затем он воровато оглянулся назад, удостоверился что его гости
вернулись к неспешной трапезе и поманил меня за собой. Через
маленький зал, на открытую кухню с кирпичной пицце-печью, и дальше,
в подсобное помещение и на лестницу, ведущую в подвал.
На лестнице мы ненадолго остановились. Случился короткий диалог,
в ходе которого мы поняли, что нихрена не поняли. Ну то есть…
зафиксировали незнание языка друг друга. Однако мужичок всё равно
улыбнулся, похлопал меня по плечу, ещё раз сказал:
— Каннеллони, — и повёл меня дальше.
«Ну что это, если не зацепка?» — думал я до того, как оказался в
сыром подвальном помещении, а за моей спиной лязгнул дверной
засов.
«П***ц», — думал я после этого. М-м-м-м… да, вот как-то так. В
один момент я слишком расслабился, не уследил, и усатый хрен запер
меня в какой-то комнате; причём с совершенно непонятной целью.
Теперь же он стоял по ту сторону двери, выкрикивал мою фамилию и
почему-то ржал. Постепенно к нему подключились и другие голоса; все
как один мужские. И теперь господа итальянцы о чём-то очень шумно
спорили друг с другом.
К добру? Ой ли. Очевидно, что это ловушка. По всей видимости, в
Палермо не все любят клан Каннеллони так, как люблю его я.
Согласен, сперва надо было бы разобраться что и как в этом городе
устроено, но… как?! Да и вообще! Косвенно я именно этим и
занимался.