— Спасибо, товарищ
полковник.
— Не благодарите. Лучше пишите
по совести. Слишком много здесь тех, кто этого заслужил, — вздохнул
он.
Гвардии полковник Чеботаев
расправил плечи и снял трубку красного телефонного аппарата. Быстро
набрав на дисковом цифронаборнике номер, он принялся ждать
ответа.
— Ветров, у тебя кто завтра в
колонне пойдёт? Пришли одного взводного ко мне. Дело есть, — сказал
он коротко.
Спустя несколько минут дверь
открылась, и в кабинет вошёл молодой офицер с чуть опухшим, но
живым лицом и любопытными глазами.
— Товарищ гвардии полковник,
гвардии старший лейтенант Трошин по вашему приказанию прибыл, —
отрапортовал он.
— Вот, знакомься. Это Алексей
Владимирович Карелин, корреспондент газеты «Правда». С завтрашнего
дня пойдёт с вашей колонной. Прикрепляется к твоему взводу.
Обеспечить, разместить, экипировать, как родного.
— Есть, — чётко ответил
Трошин, коротко взглянув на меня.
Мы вышли из кабинета, а
замполит остался о чём-то ещё переговорить с командиром.
— Давай знакомиться. Алексей,
можно Лёха, — протянул я руку Трошину.
— Здравия желаю, товарищ
журналист. Борис, но можно и Боря, — чуть улыбнулся тот.
Мы медленно шли к модулям, где
размещались офицеры бригады. Эти строения — своего рода визитная
карточка войны. Сборно-щитовые домики с несколькими комнатами, в
которых проживал личный состав подразделений. Солдаты жили менее
комфортно.
В воздухе стоял запах солярки,
а также готовящихся блюд на кухне. По запаху — макароны с
тушёнкой.
— Тут всё просто. Постель
найдёшь, вода во флягах. Не царские условия, но, как говорится, у
нас тут не Балашиха, — провёл меня до модуля Трошин.
— Что вообще скажешь по
обстановке?
— А что ты знаешь? — спросил
взводный.
— Немного. Иначе бы не
спросил.
Трошин покачал головой и повёл
меня дальше. Чего все такие скрытные? Всё равно правда
вскроется.
— Завтра выезд. Колонна идёт
на Газни через Калат и Шахджой. Последние две колонны разбили в
районе Нагаханского поворота. Как правило, духи на востоке не
высовываются.
— Не думай, что я паникую, но
у любого правила есть исключения, Борь.
Трошин промолчал. Мы с ним как
раз подошли ко входу в модуль.
Внутри помещение представляло
собой коробку с четырьмя койками и столом.
— Не Метрополь, но жить
можно.
В дверь постучались, и на
пороге появился солдат со сложенной формой. Это была «прыжковка»,
которую обычно носили ребята из отдельных отрядов специального
назначения. Этот комплект формы был уже почти белого цвета.
Настолько выгорел на солнце.