— А я там как переводчица. Вангелия говорит на македонском
диалекте болгарского языка.
Леонид Ильич тоже приказал мне остаться. Я подчинился. Хотя и не
чувствовал угрозы в этом месте, но все равно было не по себе.
Но волноваться пришлось не долго. Вскоре снова открылась
дверь.
— Пойдемте, — Живкова поманила меня рукой. — Баба Ванга сказала,
чтобы второй тоже зашел вслед за первым.
Я вошел в полутемное помещение с низким потолком. Сквозь
домотканые шторы едва пробивался свет с улицы. Вангелия сидела на
диване, перед ней стоял небольшой столик. На столике лежала
открытая Библия. Читать сама Ванга не могла, но Библия всегда была
рядом с ней. Насколько я помнил, мировоззрение слепой пророчицы
включало многое как из христианства, так и из восточных религий. Ну
и анимизм, конечно же, ведь её главной способностью было «умение
разговаривать с духами».
Леонид Ильич стоял перед предсказательницей в напряженной
позе.
«Зря я все это затеял, а все любопытство», — с недовольством
думал он.
Я молча встал за ним, немного отступив — так, чтобы видеть всех,
кто находился в комнате. В самом углу сидели две женщины,
безотлучно находившиеся при целительнице. Они сидели так тихо, что
не услышь я из-за занавески возле шкафа поток непонятных мыслей на
каком-то болгарском диалекте, то мог бы и вовсе не заметить их
присутствия.
Баба Ванга заговорила. Голос ее оказался глухим, а слова
неразборчивыми. Людмила Живкова стояла с напряженным лицом,
стараясь разобрать невнятную речь провидицы.
Я усмехнулся — тоже мне, Нострадамус в юбке! У пророков и
предсказателей всегда так: неси бред, не говори ни о чем конкретно.
Чем страшнее и неопределеннее нарисуешь картину, тем больше людей
тебе поверят.
Людмила, наконец-то, справилась с переводом. И то, что она
сказала, разнесло мой скептицизм в щепки.
— За спиной двойной стоит… Одна половина здесь, другая там. Одна
от Бога, другая от черта… Простите, это кажется про вашего
телохранителя, — смущенно пояснила Живкова.
— Ты знаешь, кто я? — недовольно спросил Брежнев бабу Вангу.
Несколько минут назад, до того, как я вошел, он задавал свой
вопрос. А ответа не получил. Потому и злился теперь, что ждал
чего-то другого, а не невнятных рассказов о его телохранителе.
— Большой человек. И большой мученик, — ответила ему Ванга и
Живкова тут же это перевела.