О боже…
— Олег, скажи мне! Я хочу знать правду, — тянет и начинает реветь белугой.
Олег
— Кнопка, — испуганно тяну, не зная как реагировать на слезы девочки. Я ведь даже причины не понял. Она задала странный вопрос и начала плакать. Просто раз — и Надя в слезах. — Не плачь! — неуверенно дотрагиваюсь до ее ноги и глажу. — Что случилось? Кто тебя обидел?
Признаюсь, я не был к такому готов. Я совсем не готов к женским слезам, а тем более к детским.
Я ничего ей не сделал! Я никак не обижал Надю, но именно глядя на меня, она ревет. Почему?
— Скажи, ты меня обманываешь? — с трудом повторяет вопрос сквозь слезы. — Только честно! Очень-очень честно!
— Нет конечно же! — восклицаю так громко, словно от этого зависит скорость, с которой она прекратить проливать слезы. — В чем я мог тебя обмануть?
— Наденька, — Стефани выгибается и поворачивается к нам. — Я не это имела ввиду, зайка! Ты не так меня поняла.
— Ты сказала, что Олег меня обманывает, — отвечает она матери и еще сильнее плакать начинает. Будто уже забыла, но потом неожиданно вспомнила, и обида захлестнула ее с большей силой.
— Нет, я сказала, что Олег не хочет тебя расстраивать, — успокаивает Царева кнопку.
— И поэтому обманывает.
— Кнопка, я не обманываю тебя и тем более расстраивать не хочу, — включаюсь в их беседу, прекрасно понимая, что без меня проблема не решится.
— То есть ты меня любишь, так же, как и я тебя? И на работу к себе меня хочешь взять? — шмыгает носом Надя и вытирает слезы.
— Я об этом не думал, но почему я не могу тебя взять? Если ты будешь слушаться — могу! — глажу ее по щечке, стирая слезы, поток которых, к счастью, остановился.
— Мама, вот видишь! Я была права! Я ему тоже нравлюсь! — кричит Наденька Стефани. — Это ты придумала! Меньше придумывай! Олег меня любит и тоже хочет со мной дружить!
— Да, малыш. Ты была права, — отвечает ей мать и отводит взгляд. — Извини!
Заканчиваю с застежками, целую девочку в макушку, услышав ее тихий смех. Убедившись, что все хорошо и она больше не плачет, иду к пассажирскому сидению. Стефи включает Наде мультики, и мы движемся в путь.
— Ты не подумай, — начинает Царева тихо, чтобы девочка не слышала. — Я тебя оклеветать перед ней не хотела. Просто просила ее не навязываться тебе.
— Да какое там навязываться, — хмыкаю тоже тихо. — Надюша общительный ребенок. Это вполне нормально, что она хочет со мной проводить время и узнавать что-то новое. Я вообще не обращаю на это внимания. Что взять с малышки такой? Она ведь не бьет меня, не истерит и не орет. Просто дружит, как сама это назвала, — успокаиваю женщину. — Лучше уж так, чем когда ребенок шарахается от всех, кроме родителей. Я ей вреда не причиню. Тебе не о чем переживать. И она мне не в тягость. Мне даже приятно, что я ей нравлюсь, — признаюсь Стефани. — Знаешь, по ощущениям даже круче, чем когда в тебя женщина влюбляется. Здесь любовь чистая и наивна. Такая только у детей бывает.